— Что же ты о швейницах-то забыл? — спросила Дуняша. — Дай и нам! Работницы не останутся в стороне…
Архип протянул ей целую пачку листовок, но предупредил, чтобы распространяла их по фабрике с оглядкой.
Вечером Дуняша радостная прибежала с работы, сказала, что на фабричном дворе затевается сходка, и потянула Архипа за собой.
Они пришли на фабрику, когда митинг уже был в самом разгаре. Сменив очередного оратора, на деревянный помост поднялась маленькая хрупкая девушка. Она боязливо глянула на собравшихся во дворе женщин и, взмахнув листовкой, заговорила негромким, тоненьким голоском. Слушая ее, толпа притихла. Волнуясь, она рассказывала о трудной жизни фабричных женщин, обездоленных и униженных, о произволе хозяина-фабриканта, который заставляет работать сверхурочно, а за труд платит меньше, чем мужчинам, о казарменных трущобах, в которых вынуждены ютиться больные матери с детишками… Голос ее постепенно набирал силу, креп, зазвучал гневно:
— Не хотим больше быть рабынями! Не хотим калечить жизнь себе и своим детям! Долой угнетателей! Наши фабричные женщины присоединяются к решению стачечного комитета — голосуем за забастовку, за новые порядки на фабрике! Да здравствует могучий пролетарский молот, который вдребезги разобьет цепи рабства и принесет свободу всем нам, женщинам, всему трудовому народу!
Она круто откинула назад локоны черных, коротко стриженных волос, выпрямилась и будто сразу стала выше ростом. Дуняша залюбовалась ею. А Архип сказал восхищенно:
— Огонь девка! Вот такие и будут делать революцию…
А на следующее утро, перед началом демонстрации, Архип прямо с завода забежал в каморку за Дуняшей и, увидев ее, остановился пораженный.
— Вот это фокус! Косу-то где потеряла?
— Как видишь, отрезала, — невозмутимо ответила Дуняша.
— Вот это, прямо скажу, напрасно. Всю жизнь растила, в один миг скосила. Жалко, поди?
— Ничуточки! Помнишь, у той работницы, что на митинге вчера выступала, точно такая прическа? Ты ею восторгался.
— Чудачка, — весело пожурил Архип. — Нашла чему завидовать — прическе!
— И вовсе не прическе! Как ты не поймешь…
— Тебя ли да не понять! Ты у меня, Дуняша, как чистое стеклышко, насквозь видна. — Он обхватил ее за плечи, позвал на улицу. — Пошли! Все наши ребята вышли. Как бы не пришлось плестись в хвосте.
— Гармошку-то возьмешь с собой?
— Отчего же не взять?! Праздник ведь!
Архип вытащил из-под лавки гармошку, ударил по ладам, сказал задорно:
— У моей гармони революционный тембр!
