— Та идить, хозяин, к арбе, усю птицу покрадут!.. Идить!..
— Не твое наймичье дило! Ходи сама до птицы, ходи, пока вожжей не огрив!
Ганна оттаскивала Пиленко к арбе, наполненной клетками и птицей. Упираясь, он шел, на ходу оборачиваясь и крича:
— Що?.. Взяв?.. На, выкуси!.. Вона моя баба, а не твоя!.. — Он грубо облапил Ганну. — Що хочу, то с ней и роблю!!. Ось!..
Улыбка сползла с лица Остапа. Брови сдвинулись, сжались челюсти. Он внезапно прыгнул, схватил Пиленко правой рукой за шиворот, левой под зад и поднял высоко, во всю длину своих здоровых рук, и сразу, рывком, швырнул вниз. Взяв Ганну за руку, скрылся в толпе.
У самого края рядов, на перекрестке двух дорог, где шла приемка лошадей, немцы вплетали в лошадиные хвосты номерные таблички. Одна из лошадей не давалась, била задом, становилась на дыбы. Немец бегал вокруг, ругался, звал на помощь, но и втроем справиться с ней не могли. Взбешенные солдаты злобно дергали за повод, нещадно били кнутом, но жеребец с глазами, налитыми кровью, раздувая багровые ноздри, метался из стороны в сторону, разбрасывая немцев, как щепки. Испуганные и рассерженные, они топтались в смущении. Из толпы вышел хозяин жеребца, молодой крестьянин, почти юноша.
— Стойте, я его сам возьму!
Он подошел к лошади, похлопал ее по крутой, упругой шее, погладил морду и вдруг легко, как с трамплина, вскочил ей на спину. Дико гикнув, взмахнув руками, он толкнул лошадь, и та, внезапно рванувшись, распластав ноги, с места бешено понеслась, мимо придорожного колодца, через плетни и канавы, по чужим дворам и огородам, унося улюлюкающего, свистящего всадника в открытое поле, к недалекой реке.
Ошарашенные немцы сначала растерялись, потом вскочили на коней и бросились вслед, но усталые лошади безнадежно отставали, вызывая смех толпы.
— Що, ноги коротки достать такого жеребца?
— Погоди, подрастут, тоди погонишь!
— Не садись на чужого коня!
— А де ж ему своих взять, коли ж из них ковбасу дома зробили!
Мальчишки визжали вокруг:
— Немец-перец, колбаса, свистнул лошадь без хвоста, сел задом наперед и заехал в огород.
Потеряв надежду нагнать беглеца, немцы стали стрелять. То справа, то слева, то сзади всадника взметались серые облачка пыли, но живая мишень уходила все дальше, становилась меньше и скоро скрылась совсем за линией спуска к реке. А еще через несколько минут на том берегу показалась крохотная точка, постепенно сливающаяся с бурой травой.
— Ушел! Ушел парень с конем, дай ему бог здоровья!..
