Находясь на большой лестнице, она услышала возбужденные голоса и заметила шествовавшего по коридору Делберта с красным лицом и выпяченной нижней губой, что означало крайнюю степень упрямства и озлобленности.
— Нет, Делберт, я не подам в отставку! — кричал практически бежавший за ним Майк Флинт, советник по национальной безопасности. — Я сказал тебе всю правду! Как тогда и на слушаниях в Конгрессе. Коварные русские меня элементарно подставили.
Ухмылявшийся Бизз Бартон буквально пропел:
— Подставить можно только тогда, когда есть при помощи чего подставить, не так ли? Или я слишком сложно формулирую для твоего мозга заправского вояки, Майк?
Оба — Флинт и Бартон — не переваривали друг друга и с самого начала боролись за влияние на Делберта. И, похоже, победу одерживал все же Бартон.
Делберт вдруг развернулся и, вперив в обоих свой знаменитый немигающий взгляд, выдал свою коронную фразу:
— Ты уволен!
Бартон, чье лицо расплылось в довольной улыбке, толкнул Майка Флинта в бок локтем и заметил:
— Что же, Майк, президент прав — тебе давно пора в отставку. Не хочешь уходить по собственной воле, тебя вышвырнут из Белого дома, как котенка. Точнее, как захаживавшую на кусок проплаченного сыра к коварным русским грязную старую крысу!
— Делберт, прошу тебя, не принимай поспешных решений, ведь вся эта комбинация демократов рассчитана на то, чтобы вывести тебя из равновесия и в итоге… — раздался взволнованный голос подоспевшего Джереми, который явно благоволил к Флинту, бывшему марионеткой в его руках и находившемуся на ножах со столь опасным и умудренным опытом Бартоном.
— Я тебя не спрашивал! — отчеканил Делберт, даже не взглянув на зятя, с лица которого, и без того аристократически-бледного, схлынула вся краска. Милена знала, что Делберт раньше никогда не разговаривал в таком тоне с Джереми.
— Ну, Майк, старина, собирай вещички и на выход, — продолжал издеваться над поверженным врагом Бартон, а президент Грамп гаркнул:
— И ты, Бизз, тоже уволен!
Бартон, сначала явно не осознав, что имеет в виду Делберт, с ухмылкой взглянул на него, а потом ухмылку с его полного бородатого лица стерли словно грязной тряпкой.
— Но, Делберт, ты не можешь просто взять и уволить меня! Я обеспечил тебе победу на выборах. Я — главный идеолог «грампизма». Я…
— Ты, — произнес муж-президент, чье лицо наливалось кровью все сильнее и сильнее, — никто и ничто, Бизз! Запомни — без меня ты ноль без палочки! Даже и не ноль, а величина отрицательная! И не говори мне, что я могу, а чего нет, потому что я — президент. А ты… А ты только что уволенный советник!
