Через несколько минут туда вошла Регина, все еще бледная, но с дьявольским огнем в глазах.
— Мы получили похвалу из высочайших уст. Точнее, ты получила похвалу! Тобой очень довольны, более того, от тебя в восхищении. Хотят, чтобы ты и впредь выступала на показах мод. Однако я клянусь, что этого не будет! Экарест, по сути, деревня, ты здесь карьеры не сделаешь, даже если у тебя теперь в поклонницах наша мать Отечества!
— Это мы еще посмотрим, — дерзко глядя Регине в глаза, заявила Милена.
— Я тебя опорочу, — прошипела Регина, подойдя к ней. — Я сотру тебя в порошок. Я…
— А я скажу своему куратору, что вы поливали грязью супругу Генерального секретаря и назвали ее «жирной коровой», «напыщенной деревенщиной», «драконом в старомодной юбке» и «обожравшейся свиньей в ермолке». Что, как думаете, тогда будет? И, главное, как долго вы продержитесь еще в главных редакторах?
Регина тяжело задышала, в ее глазах вдруг промелькнул страх.
— То-то же, — заявила Милена. — Тогда предлагаю перемирие. Я по-прежнему работаю в редакции и кормлю своего куратора невинными сплетнями. Согласны?
В этот момент в гримерную ворвались две трепещущие от гнева плоскогрудые француженки, которые, вопя, тыкали пальцем в Милену. Регина, выслушав их, триумфально заметила:
— Ты закрыла их в туалете? Нет, такие в моей редакции работать не будут! Ты уволена! И не грози мне, тебя я точно не боюсь. А теперь извини, мне пора к моей покровительнице. Забирай манатки и катись к черту!
Регина вышла, уводя за собой разъяренных французских моделей, а Милена пожала плечами. Ну что же, она еще посмотрит, чья возьмет. И на работу она в понедельник, конечно же, явится, пусть Регина только попробует выставить ее за дверь. Она приложит все усилия, она будет бороться, она…
Она не позволит разрушить свою мечту, которая уже начала воплощаться в жизнь.
Размышляя над тем, что схватка с Региной, конечно, будет тяжелая и что никто не гарантирует ей победы, Милена вдруг услышала у себя за спиной тактичное покашливание.
Обернувшись, она заметила невысокого, облаченного во все черное мужчину с гривой светлых волос, с завитыми усиками и мушкетерской бородкой. Она определенно где-то уже видела это лицо, причем на страницах журналов — иностранных журналов!
Господи, да это же сам…
Гость подал ей руку, увенчанную перстнями, и сказал на английском с сильным французским прононсом:
— Мадмуазель, меня зовут Жан-Поль Годо! Я в восхищении от вашего мужества и от вашей изобретательности! Босиком на подиуме — до этого не додумался
