Промаявшись несколько лет на службе (Жириновский потом пробурчит, что никогда не любил форму и приказы), он с 1972 года работал в секторе Западной Европы международного отдела Советского комитета защиты мира, а с 1975 года — в деканате по работе с иностранными учащимися Высшей школы профсоюзного движения. То была непыльная и ничем не примечательная работа, о которой Владимир Вольфович даже не будет вспоминать, как, впрочем, и о работе юридическим консультантом в издательстве «Мир». Думаю, что Жириновскому было тесно и противно ошиваться там, среди функционеров, потому что уже в 1989 году он организует Либерально-демократическую партию по японскому типу и бросит дрянную работу навсегда. Поступок, достойный революционера или панка — и тем и другим Вольфовича можно назвать по праву. С этого момента молодой политик начнет стремительно набирать популярность, выгодно выделяясь среди остальных своей нахрапистостью, агрессивными выпадами и игрой на опережение.
Критикуя коммунистов, Жириновский подражал одновременно и большевикам, и Муссолини. Вторичность идей он окупал инициативностью, изворотливостью и изобретательностью. Жириновский начинал борьбу сразу в условиях демократии, он сталкивался с политическими оппонентами лицом к лицу и спорил с ними на равных правах. Ничего подобного не было ни в восхождении Владимира Путина, ни Бориса Ельцина, которые шли к власти осторожно и на ощупь. Если Жириновский говорил о своей гениальности, то Ельцин заставлял Гусинского говорить об этом с миллионов телеэкранов. Жириновский аккумулировал вокруг себя преданных и талантливых людей — Путин и Ельцин окружали себя посредственностями. Вот как восторженно писал Плеханов о Жириновском в «Юридической газете» № 15 за 1991 год. Здесь уместно привести крупную выдержку из плехановского текста, так как статья показывает лидера либерал-демократов в самый важный момент его карьеры: в дни перед президентскими выборами 12 июня 1991 года:
«Я сижу на потертом дешевеньком диване рядом с таким же непрезентабельным письменным столом и смотрю на высокого, крупного мужчину в смокинге и ослепительно-белой сорочке. Он поправляет узел галстука перед зеркалом, закрепленным на дверце платяного шкафа.
Это великолепное одеяние совершенно не вяжется с убогой обстановкой, до боли знакомой по десяткам и сотням жилищ сограждан, виденных мной за многие годы. Человек в смокинге, кажущийся посланцем иного мира, неведомой силой занесенным на грешную и сирую русскую землю, — тем не менее хозяин этой бедной двухкомнатной квартирки на четырнадцатом этаже обыкновенного советского дома… Владимир Жириновский в последний раз осматривает себя в зеркале перед тем, как мы отправляемся на теледебаты кандидатов в президенты России…»
