Женщина на скамейке напротив вскрикнула и широко раскрыла глаза. Змея растаяла в тумане.
— Кажется, я кричала во сне. Змея мне приснилась. Когда сердце болит, всегда снятся Змеи. Кинулась на меня, а я убежать не могу, неги, как ватные.
И Юля почувствовала, что у нее сердце болит, что она пожилая, расплывшаяся, с отекшими ногами, что ей дышать трудно, передвигать себя тяжко. И голова у нее мутная, и затылок трещит. Наверное, от этой тесной папиной повязки.
Она нащупала на затылке застежку, отстегнула…
И гул исчез, исчезла боль в сердце, исчезла тяжесть, ноги стели стройными и легкими, дышалось по-человечески…
Защелкнула, опять:
— Эта черненькая симпатичная на вид. Эх, сема я была такой когда-то, парни за мной хвостом… Отстегнула. Тишина. Пристегнула.
— Мой Федор красным командиром служил…
Перед глазами незнакомый мужчина с пшеничными усами, на голове буденовка с красной звездой, шинель без погон, на петлицах квадратики, Самое удивительное — нежность чувствует Юля к этому усатому в суконном шлеме.
Отстегнула защелку. Исчез мужчина, и нежность исчезла.
И тут Юля поняла все: и сон про змей, и всеобщую болтливость, и загадочную откровенность вороватой хозяйки, и слова, продиктованные отцом: «Хотелось бы помочь тебе лучше понимать людей». Повязка из радиодеталей не была кустарным украшением, это был аппарат, читающий мысли.
«Интересно-то как, — подумала Юля. И еще подумала, прослезившись; „Бедный папочка. Себе-то он не помог. Не избежал рокового недоразумения“».
Недели три оставалось до начала занятий, и все это время Юля провела на даче, разбирая письменный стол отца. Теперь она жаждала узнать все, что он не успел рассказать ей при жизни, что она отказывалась слушать.
Отец не оставил последовательного отчета о своей работе, и Юля решила, что она напишет сама. Подобрала, разложила по папкам все, что относилось к чтению мыслей; выписки из книг и журналов, вырезки, служебную переписку, заявки, планы работ, вычисления, заметки, протоколы опытов, схемы. Почерк у отца был неразборчивый, схемы исчерканы и перечеркнуты, но мысли он излагал подробно, не конспективно, так что Юля постепенно разобралась в истории его изобретения. Викентором, по фамилии отца, Юля решила назвать аппарат.
Ее отец был радиоинженером по образованию, занимался усилителями для маломощных приемников. А на мыслепередачу обратил внимание после одного житейского случая. Может, и не такой примечательный был случай, но сам он был его героем. Личное производит больше впечатления, чем сотня прочитанных книг.
