Мичман наклонил голову в знак согласия.
– Только, Реймонд Федорыч, непременно колесный, лучше вот это самый «Ньюпор». На воду у него всего одна посадка, да и то чуть не угробился.
Вчера бывший эссеновский летнаб, а ныне курсант качинской школы, ухитрился при посадке зарыть «М-9» носом в волну. Несколько страшных секунд аппарат стоял почти вертикально, потом качнулся и нехотя хлопнулся на брюхо. Тем не менее фанерный нос пошел трещинами. Кобылин рвался устранить повреждения самолично, но Эссен запретил: «Ваше дело учиться летать, Сергей Евгеньевич, а ремонтом есть кому заняться. Вот закончите обучение – тогда сколько угодно, а сейчас у нас каждый день на счету!»
Кобылин, который никак не мог привыкнуть к обращению по имени-отчеству, смутился и спорить не стал. И с тех пор донимал Эссена расспросами по технике пилотирования.
– Не думал, что Качинский согласится принять сухопутную эскадрилью! – заметил Энгельмейер. – Такого, как он, энтузиаста гидроавиации еще поискать.
– Очень уж он хочет заполучить аппарат «потомков». Алмазовскую группу готовили потомки, она слетана, и разбивать ее не стоит. С авиатендера «Финист» действовать не сможет, великоват-с… Вот Викториан Романович и согласился перейти на сухой путь, когда я предложил переставить запасную машину на колеса и отдать в бригадную авиагруппу. Я, как пилот, отлично его понимаю: после «эмок» и «Ньюпоров» на этом аппарате – как на арабском скакуне после ишака.
Энгельмейер при этих словах вздохнул. С тех пор как лейтенант устроил ему провозной полет на «Финисте», мичман буквально влюбился в эту машину и остро завидовал Качинскому.
Эссен потрепал пилота по плечу:
– Ничего, Владимир Петрович, «Де Хевиленд» тоже прекрасный аппарат. Останетесь довольны, помяните мое слово.
Кроме командирского «Финиста», в «сухопутной» эскадрилье числились четыре аппарата: два «Сопвича» («Кэмел» и «полуторастоечный») «Спад» и «Ньюпор». Эссен все же пожадничал и напоследок уволок с собой раскуроченный «Фарман». Благо запасные движки имелись, а планер, если можно назвать так конструкцию, смахивающую на воздушный змей, несложно привести в порядок. Пока антикварный аэроплан стоит в эллинге; руки до него дойдут не скоро, тем более что в отряде и так недобор пилотов. Вместе с Кобылиным их трое; еще один, мичман Серебренников, присланный в Качу с фрегата «Коварна», совершил первый самостоятельный полет всего три дня назад.
– С «Таманью»-то как дела, Реймонд Федорыч? – поинтересовался мичман. – Решили или думают пока?
