Великий князь Николай Николаевич наблюдал действия спецназа еще во время октябрьских боев. Одна группа проникла в лагерь союзников и захватила французского офицера с важными документами; другая же, под командованием самого Белых, отличилась при Варне – открыла проход минным катерам, захватив сторожевой пароход и блокшив. На обратном пути из Варны великий князь не отходил от спецназовцев, отпускал смелые комплименты Фро (от чего та очаровательно краснела и одаривала собеседника огненными взглядами) и даже решился поупражняться с Белых в искусстве боевого фехтования.
Смотреть на это сбежались все, свободные от вахт. Николай Николаевич и каплей – один в сапогах, бриджах и полотняной рубахе, второй голый по пояс, босой, в камуфляжных штанах – сошлись на полетной палубе. Николай Николаевич вооружился затупленным абордажным палашом, Белых предпочел полутораметровую палку. Схватка получилась в лучших традициях гонконгских боевиков: вихрь выпадов, блоков, прыжков, кувырков через голову. К концу схватки торс и бицепсы каплея украсились длинными, слегка кровоточащими рубцами, а Николай Николаевич слегка прихрамывал и держался за бок.
После отбытия «Алмаза» с «Адамантом» в XXI век спецназовцы оказалась подвешенными в воздухе. Прямого начальства у них не имелось; ни Корнилов, ни Нахимов не знали, как использовать столь ценный ресурс. Белых даже принялся разрабатывать план визита в гавань Константинополя (на верном «Саб Скиннере», с аквалангами и подрывными зарядами), когда Николай Николаевич сделал ему предложение поинтереснее. Не короткий диверсионный рейд со взрывами и стрельбой, но хитроумная, рассчитанная на несколько месяцев спецоперация. И проходить она будет не где-нибудь, а в Париже, столице Второй империи, где в данный момент правит Наполеон III».
Кача. Школа военных пилотов
«Ньюпор», тарахтя новеньким движком, лег на крыло, выполняя правый поворот. Эссен, приставив руку козырьком к глазам, наблюдал, как Кобылин строит «коробочку» над летным полем.
– Земля, я Шестой, упражнение закончил, прием!
Энгельмейер, выполнявший обязанности руководителя полетов, вопросительно взглянул на начальство. Лейтенант кивнул; мичман поднес к губам черную коробочку рации.
– Шестой, набрать тысячу двести, выполнить горизонтальную восьмерку, потом ранверсман[8]вправо на сто двадцать градусов.
– Земля, я Шестой, понял, выполняю…
– Кобылину пора давать аппарат, – сказал Эссен, наблюдая, как уменьшившийся до размеров мошки «Ньюпор» выписывает фигуры пилотажа. – Как полагаете, Владимир Петрович?
