К ней подошла черноволосая ведущая; лет ей было около тридцати, она носила модную короткую челку и большие очки в красной оправе, которые придавали ей эдакий интеллектуальный шик, хотя красоты не добавляли.
— Я Хелена Тулей, хозяйка «Писательского зала». Мне приятно, что вы приняли наше приглашение, — как-то неискренне проговорила она и проводила Сабину к предназначенному ей месту.
Остальные гости вежливо покивали.
Зажглись прожекторы. В камерах загорелись красные лампочки, и все двенадцать зрителей «Пятого канала культуры», сидящие перед телевизорами, увидели титры любимой передачи.
Разговор был посвящен писательской этике. Что это понятие означает сегодня, пытался разъяснить репортер по вопросам Украины, и его умозаключения усиленно поддерживала ищущая внутреннее «я» писательница. Телешко, потрясая серебряными браслетами из магазина индийских сувениров, непрестанно ссылалась на модных философов и употребляла слова типа «когнитивный» и «дискурс», чем сбивала с толку не только Сабину, но и брюнетку в очках, которая, впрочем, ловко лавировала между подобными интеллектуальными рифами. Сабина на всякий случай помалкивала, не находя для себя места в этой дискуссии, и мысленно проклинала Люцину.
Литературный критик утверждал, что на полках магазинов у нас не книги, а некие книгообразные продукты, что нас захлестывает волна безвкусицы, что любовные романы делают читателей безмозглыми, что нужно с этой всей пакостью бороться и называть вещи своими именами. Телешко кивала головой так энергично, что ее челка подпрыгивала, будто отдельное живое существо, зверек, прицепившийся ко лбу.
Ведущая поправила очки и заглянула в свои записи.
— Пани Соня, а как оцениваете все эти явления вы, представительница так называемой литературы среднего уровня?
Сабина почувствовала, что у нее потеют ладони, точно как на выпускном экзамене по математике. В горле пересохло.
— В каком контексте? — бездумно брякнула она.
Магдалена Телешко внезапно обернулась и, глядя ей прямо в глаза, процедила:
— Ох, да просто скажите нам, вы и впрямь считаете себя писательницей?
Сабина почувствовала, как в ней нарастает внутренний протест против ситуации, к которой ее подвели. В конце-то концов, это уже чересчур! Ей что, уготована здесь роль мальчика для битья? Пускай в глубине души она несвободна от сомнений, но зачем же выслушивать публичные оскорбления? Да она продала больше книг, чем все они вместе взятые и умноженные на пять!
