— Я паладин Небесного Горна!
— Не шуми, проверим. Окажешься сыном Халда — извинимся и отпустим, — вмешался доселе молчавший человек в одеянии служителя Халда. Бело-золотая туника на фоне покосившихся заборов деревни смотрелась неестественно, несмотря на безнадежно заляпанный грязью подол.
— Одного извинения мало будет, — угрожающе прорычал Ваогар.
Эйдор с легким испугом смотрел на лучников, ему казалось, что в любую секунду с тетивы вот-вот сорвется стрела и разговор прервется очень трагично. Агира поглядывал на служителя Халда с кривой улыбкой, будто потешаясь над видом священника. Тот словно почувствовал настрой анхорского рыцаря, нахмурился:
— Указ церкви. Проверять всех носящих герб Небесного. К магистру сходишь, там и извинений потребуешь.
— Где магистр, а где ты, — нехорошо усмехнулся паладин. — Порубаю — и весь разговор.
В деревне за спинами охранников царила тишина. Едва только путники свернули на тропу к поселку, над ним пронесся тревожный набат. Жители просто попрятались по домам, выставив навстречу незнакомцам скромный отряд.
— Не пугай, ибо пуганый.
На улочке деревни появилась небольшая процессия. Четверо мужчин вели к незнакомцам скованную женщину. Цепь крепилась на стальном ошейнике несчастной, и от него же отходили железные путы, которые сжимали в руках старающиеся не приближаться к пленнице конвоиры. Эйдор возмущенно глянул на служителя Халда. Да и Агира, не скрывая негодования, нахмурился.
Ваогар остался спокоен.
— Это усмийка. Держим специально для проверки вот таких заезжих паладинов, — неожиданно попытался оправдаться священник.
Рыжий рыцарь хищно улыбнулся.
— Зазвенит — не убивай, — предупредил паладина служитель.
— И что ты сделаешь? Пристрелишь? Чтобы потом твою деревню сожгли, да? — осклабился Ваогар.
— Просто не надо. Без защиты ведь оставишь!
Когда паладин вспыхнул, конвоиры оттащили воющую от боли женщину обратно. Лучники мгновенно опустили оружие, смущенно глядя на священника. Тот виновато улыбнулся:
— Ошибочка вышла, простите.
— Наказать бы вас не мешало… Провиант тащите сюда, дня на три дороги чтоб нам хватило. Тогда я забуду про недоверие к Ордену. — Ваогар прищурился, посмотрел на рыдающую усмийку. Конвоиры тащили ее по грязи куда-то в глубь деревни.
— Так нельзя! — вдруг сказал Агира. — Либо убейте, либо отпустите. Но нельзя так!
Эйдор кивнул, соглашаясь с товарищем.
— Простите? — удивился священник.
— Она человек!
— Она усмиец, — вкрадчиво заметил Ваогар. В глазах паладина загорелся недобрый огонек.
