Джинны исчезали, отправляли людей домой и снова возвращались в квартиру Аркадия.
Наконец осталась одна бутылочка. Халимар освободила маленькую сухонькую старушку, которая подвернулась под руку Ибрагима вместе с бездомным котенком. Старушка не вставала, котенок громко мяукал в безмолвии гостиной, терся о руки старушки. А старушка оставалась без движения.
Белые джинны плотным кольцом окружили Ибрагима.
— Это что? — грозно спросил один из джиннов.
— Я не знаю! Я не хотел! — взмолился Ибрагим и упал на колени. — Пощадите!
— А ты ее пощадил? — грозно спросил другой джинн.
— Пощадите! Я не хотел! — умолял Ибрагим, барахтаясь у ног белых джиннов. — Я не хочу! Я не хочу! Я не хотел! Помогите!
Хома не слышал этого разговора. Не слышал, как Ибрагим умолял белых джиннов. Он видел только грозные лица белых джиннов, ползающего у их ног Ибрагима и безжизненное тельце старушки.
Вдруг золотые туфли Ибрагима со звоном раскололись на маленькие кусочки. Раскололись, как тонкое стекло от сильного удара. Хома прочел ужас в глазах Ибрагима, а у белых джиннов — ни тени сочувствия, только осуждение. Горе Ибрагима было так велико, что Хоме показалось даже, будто он услышал безмолвный крик Ибрагима.
Один из джиннов взял на руки мертвую старушку, другой — котенка. Оба джинна прижались спинами друг к другу — и исчезли.
Ибрагим словно обезумел. Он ползал по полу, рыдал беззвучно, собирал осколки своих золотых туфелек, целовал их, прижимал к груди.
— Я не могу на это смотреть, — сказала Халимар Хоме. — Дай руку, Хома!
И в ту же секунду они оказались в своей маленькой комнатке на третьем этаже. Халимар, ни слова не говоря, стала маленькой и полезла в бутылочку, которая по-прежнему была у Хомы под майкой. Она молча прошагала по его животу, груди, ни слова не сказала о том, что маечку давно пора бы уже постирать. Залезла в бутылочку и плакала там.
Хома пытался выманить ее из бутылочки.
— Халимар! Прости меня! Я был не прав! Я дурак!
В другой ситуации Халимар обязательно бы откликнулась на последнее его заявление, у нее была бы уже готова какая-то очередная шутка по этому поводу. Но сейчас она не отвечала. И это очень беспокоило Хому.
— Халимар! Не пугай меня! Халимар! Я раскаиваюсь! Я был не прав, когда обвинял тебя! Халимар! Прости меня!
Снова тишина.
— Халимар! Хочешь, я на колени стану перед тобой, как Ибрагим?
Напоминание об Ибрагиме подействовало. Халимар покинула свою неприступную крепость и снова стала обычного размера. Она села рядом с Хомой и уткнулась носом в его грудь.
