– Ты серьезно? – со смехом спросил Кэйд.
– Сделай хоть что-нибудь, чтобы этот писк прекратился. – Я открыла окно, чтобы хоть немного разогнать дым.
– Ладно, как скажешь. – Одним движением Кэйд вырвал датчик дыма из потолка, так что остались только свисающие оттуда провода. Мы переглянулись и захохотали.
– Прости, – извинилась я.
– И при этом ты называешь себя кулинаром, – пошутил он.
– Должно было получиться вкусно, – попыталась оправдаться я. – Это были баклажаны.
Кэйд закрыл глаза и с серьезным видом прижал руку к груди:
– Не мучай меня рассказами о том, что это должно было быть.
Датчик дыма, лежавший на кухонном столе, вдруг пискнул.
– Я думал, мы его доконали, – удивился Кэйд.
Мы оба склонились над датчиком, который вел себя так, будто у него был мозг.
– В нем даже батарейки нет, – заметила я.
Кэйд кивнул:
– Должно быть, это пришелец.
Датчик пискнул снова, и мы оба засмеялись.
– Может быть, это из той серии, когда кто-то теряет конечность, но продолжает чувствовать боль.
– Фантомные боли, – вспомнил Кэйд.
– Фантомный писк, – кивнула я.
Он фыркнул:
– Ты смешная.
– Как бы нам от него избавиться?
Кэйд огляделся по сторонам.
– Мы можем засунуть его под диванные подушки.
– Или вынести в коридор, – предложила я.
Мы снова рассмеялись. Я помолчала, сожалея о неудавшемся ужине, потом покачала головой.
– Поверь, я действительно умею готовить.
Он оглядел сгоревшие баклажаны на противне.
– Конечно же, умеешь, – насмешливо сказал Кэйд и взял меня за руку. – А сейчас давай просто пойдем в тайский ресторан.
– Согласна, – со смехом ответила я.
Пока я надевала свитер и искала сумочку, Кэйд накинул куртку и взял попискивающий датчик дыма.
– Мы найдем для тебя отличный дом, дружок, – приговаривал он. – И этот дом называется мусорным баком.
Двадцать минут спустя мы уже сидели за угловым столиком в тайском ресторане в двух кварталах от моего дома и усердно работали вилками.
– Ты когда-нибудь задумывалась о том, что сказали бы твои родители о тебе сейчас, когда ты стала взрослой? – спросил Кэйд.
– Да, – ответила я, в третий раз пытаясь накрутить на вилку непокорную лапшу. – Я думала о том, гордились бы они мной или нет.
– Я тоже об этом думал, – признался он. – Мне же почти тридцать, но в каком-то смысле я все еще чувствую себя ребенком, который ждет одобрения родителей.
Я кивнула:
– Я тоже все еще чувствую себя ребенком.
– Думаешь, так будет всегда?
– Не знаю. Возможно. Может быть, некоторые люди всю жизнь остаются в душе детьми.
