Она широко улыбнулась сквозь стоящие у нее в глазах слезы.
– Скажите мне теперь, кто вы такие?
– Дрезденские куколки! – хором воскликнули мы с Кристофером.
– Будете вы теперь верить бабушке, когда она называет вас порождением дьявола?
– Нет! Никогда, никогда!
И все же, и все же… я чувствовала, что мне еще придется поломать голову кое над чем из того, что говорили и она, и бабушка. Хотелось верить, что Бог доволен нами, доволен тем, что мы из себя представляем. Я не могла не верить, должна была верить. нужно соглашаться, кивать головой и говорить «да», а не сидеть, безмолвно уставившись на маму, как близнецы. Нельзя, невозможно быть такой подозрительной, нельзя!
Крис неожиданно заговорил громким, убедительным голосом:
– Да, мама, я верю всему, что ты сказала, потому что, если бы Бог не одобрял вашего союза с отцом, он наказал бы вас через ваших детей. Думаю, Бог не так ограничен и подвержен предрассудкам, как наши дедушка и бабушка. Как может эта женщина говорить такие гнусности, когда у нее есть глаза и она видит, что мы не уродливые, не безобразные и уж тем более не умственно отсталые?
Слезы облегчения хлынули из маминых глаз, как река, прорвавшая плотину. Прижав к себе Кристофера, она поцеловала его в макушку. Потом, не обращая внимания на остальных, она обхватила его лицо ладонями и, глядя прямо в глаза, зашептала:
– Спасибо, спасибо за то, что ты понимаешь меня, сынок. Спасибо тебе, что ты не винишь своих родителей за то, что они сделали.
– Я люблю тебя, мама. Я всегда пойму тебя, что бы ты ни делала.
– Да, – пробормотала она, – ты поймешь, я знаю, что ты меня поймешь.
Неловко взглянув на меня, она заметила, как я пытаюсь взвешивать и анализировать ее слова.
– Любовь не всегда приходит по твоему желанию. Иногда это случается против твоей воли. – Склонившись, она взяла моего брата за руки и приникла к ним. – Мой отец боготворил меня. Он не хотел со мной расставаться. Он не желал, чтобы я выходила замуж. Я помню, когда мне было двенадцать лет, он обещал оставить мне все свое состояние, если я не покину его до самой смерти.
Внезапно она вскинула голову и посмотрела на меня, очевидно увидев в моих глазах сомнение и немой вопрос. Ее взгляд сделался глубоким и задумчивым.
– Возьмитесь за руки, – энергично приказала она, расправляя плечи и отпуская одну руку Криса. – Повторяйте за мной: «Мы идеальные дети. Умственно, физически, эмоционально мы полноценны и угодны Богу во всех отношениях. Мы имеем право жить, любить и наслаждаться жизнью, как все остальные дети на земле».
