Для Сергея (так звали мужа) было очень важно произвести на родителей хорошее впечатление. При родителях все должно быть безукоризненно: Лена и Сергей – любящая пара, вместе и рядом, как Филемон и Бавкида, хотя кто такие эти ребята – Филемон и Бавкида, никто в семье не знал. И Сергей не знал. Он был прирожденный технарь. Мог собственноручно собрать самолет.
Приняли решение справлять дома – экономно, хоть и хлопотно. Зато еда останется на другой день и на третий.
За столом можно было разместить двенадцать человек. Значит, можно позвать еще шесть. В эти шесть вошли родственники Лены и две подруги с мужьями.
– Никого лишнего, – сказал Сергей.
– На черта нам чужие, – поддержала Руфа.
Лене было все равно. Тридцать лет, как ей казалось, – конец молодости. Начало зрелости. А за зрелостью пойдет перезрелость, а дальше лучше не заглядывать.
Внутри Лены стояла печаль, как затемнение в легком. Что значило это затемнение: может, ничего серьезного, а может, начало конца. Имя этой печали – Александр.
Она старалась себя отвлечь. Моталась по магазинам за продуктами, достала живых карпов, баранью ногу, красную икру, говяжью печень. В те времена развитого социализма почти не употреблялось слово «купить». «Достать» – вот определяющее слово времени.
Руфа, которую по киевскому обычаю следовало звать «мама», создавала чудеса. В паштет добавляла ложку коньяка. Карпов фаршировала: снимала кожу, потом делала фарш.
– Зачем? – вопрошала Лена. – В желудке все равно все перемешается.
– Ты ничего не понимаешь, – снисходительно отвечала Руфа. И это было правдой. В хозяйстве Лена – круглый нуль.
Руфа мирилась с этим недостатком только потому, что Лена много работала, приносила в дом доход.
Но в глубине души Руфа хотела бы своему сыну другую жену, такую, как сама. Вся – в доме. Никаких интересов на стороне. А для Лены дом – аэродром. Ее самолет садится, чтобы передохнуть, заправиться бензином, и – снова в полет. Ей интересно на высоте. Сугубо мужская черта характера. Но Руфа не вмешивалась. Ее сыну не нравились те, что в доме. Пасутся, как коровы на лугу. Звякают колокольчиком. Сергею не нравились хорошие девочки. Ему нравились плохие девочки.
Настал день юбилея, вернее, вечер.
Все нарядились, расселись, настроились. От стола поднимались божественные запахи, которые раздражали рецепторы. Банкет должен быть немножко выстрадан. Никто не обедал днем.
Первый тост произнес Сергей. Это был тост-благодарность, обращенный к Лене. Он сказал:
