Е. Якович. Во вчерашнем нашем разговоре вы сказали такую фразу, которую можно толковать так или иначе, я хотела уточнить, что она значит. Вы сказали: «Я интересен лишь тем, что живу другой жизнью» или «веду другую жизнь» – в общем, возникла формулировка «другой жизни». Что вы вкладывали в это?
И. Бродский. Ну, просто как всякий человек интересен именно тем, что он ведет не вашу жизнь, а свою собственную. Может быть, тут еще… Я не думаю, что я интересен своей жизнью и своими обстоятельствами. Я в лучшем случае, в конечном счете интересен тем, что я сочиняю, тем, что получается на бумаге. И в этом смысле я – физическая реальность куда более, чем там эти девяносто килограммов и сто семьдесят шесть сантиметров. Это, видимо, то, что в той или иной степени от меня останется. И поэтому я думаю, что меня лучше читать, чем со мной иметь дело. В этом отношении, я думаю, я отличаюсь от своих собратьев по перу. Этим. Я думаю, да.
Е. Якович. Вы знаете, после общения с вами – даже учитывая то количество дней, которое нам было отведено, – я не могу так сказать. А кроме того, в России все-таки есть некая традиция, можно к ней относиться так или иначе: если тебя интересует то, что появляется на бумаге, то у людей существует живейший интерес к личности.
И. Бродский. Ну, я понимаю. Что-то существует. Я к этой традиции, или к этой тенденции, видимо, отношусь, что называется, иначе.
Е. Якович. На протяжении скольких лет вы уже на Западе?
И. Бродский. Двадцать один год. Совершеннолетие наступило.
Е. Якович. На этом протяжении двадцати одного года менялось ли ваше отношение к России и к тому, что там происходило, чисто на уровне чувства, ощущения? Было ли это ближе, дальше, или она всегда равноудалена, или не равноудалена, а просто всегда с вами?
И. Бродский. Разумеется, менялось, разумеется. Были те или иные раздражители. Но существовал и существует во всех моих ощущениях, моих состояниях, в которые я приходил по поводу возлюбленного отечества, один общий знаменатель: колоссальное чувство сострадания и жалости. Жалости.
Е. Якович. Почему жалости?
И. Бродский. Потому что жизни людей идут очень часто, то есть в масштабах целого населения страны, не по естественному руслу. Люди живут не совсем той жизнью, на которую у них есть право, я думаю. И колоссально жалко, что так… Колоссально жалко людей, которые бьются с бредом, с абсурдом существования. Ну, просто жалко людей. Они могли бы быть счастливее.
