Прогулки с Бродским и так далее. Иосиф Бродский в фильме Алексея Шишова и Елены Якович | страница 49



У меня было некоторое количество знакомых венецианцев и венецианок в течение, скажем, двадцати лет. «Много» я не скажу, потому что когда вы сюда приезжаете на чрезвычайно короткий отрезок времени, то отношения как бы завязывать довольно сложно или, наоборот, просто. Но этот род простых отношений… в общем, он никогда не сохраняется, и поэтому в следующий раз вы этих людей не видите. Хотя до сих пор, когда я хожу сейчас по Венеции, я все время внутренне хожу в некотором напряжении, потому что мало ли кто-то из-за угла выскочит и накинется, или, как бы сказал Женя, «вынесет в подоле». Ну, это некоторое преувеличение, но тем не менее. Я знаю здесь некоторое количество местной аристократии, знаю трех или четырех священников, просто стариков, которые работают в церквях. Кого еще я здесь знаю? Знаю официантов. Знаю некоторое количество американцев. Их, правда, сейчас стало меньше, потому что финансовая ситуация у моих друзей несколько пошатнулась, и они уже не могут себе этого позволить. Знаю всяких академических людей, которых я стараюсь не видеть, потому что это самое общее место, какое может быть… И есть один итальянский писатель, довольно милый и способный, креатура Итало Кальвино. Он, кроме всего прочего – что меня в нем несколько привлекает, – еще и пилот-любитель. Так что мы с ним довольно быстро нашли некую общую составляющую… Кстати, у Итало Кальвино есть такая книга – по-русски будет «Невидимые города», или «Незримые города», не знаю, переведена ли она – Le cittа invisibili. И это одна из самых замечательных книг, написанных в двадцатом веке. Там сюжет довольно простой: Марко Поло прибывает ко двору Кубла-хана… Это как «Тысяча и одна ночь». И Кубла-хан просит его рассказать о том, что он, Марко, видел на своем десятилетнем или двадцатилетнем пути в Китай. И Марко ему начинает рассказывать. И выдумывает! И вот там города, плавающие в воде, город, висящий в воздухе, город, где все диагонально, и так далее, и так далее…

В общем, в Венеции есть два или три человека, которые мне очень дороги. Вот – Роберт Морган один из них.

(из диктофонной записи)
* * *

Роберт Морган несколько раз на съемках присутствовал[3]. Русского он не знал и, молча улыбаясь, кажется, думал о чем-то своем во время наших нескончаемых бесед. Иногда они с Бродским коротко перекидывались по-английски, а если нам случалось пересечься в кафе вне съемок, то Иосиф Александрович пофразно переводил ему то, что считал забавным.