Я смотрю в полные доверия прекрасные янтарные глаза моего пса.
— Мы сделали это, малыш! Мы сделали это!
И он мне отвечает. В глазах Нэпала сияет огонь, а у меня в голове как будто звучат его слова: «Да, пап. Мы это сделали. Я с тобой, значит, нам под силу все!»
И знаете, что я вам скажу? Он чертовски прав.
Для таких особенных моментов простого собачьего поцелуя мало. Мой пес тянется выше, кладет лапы мне на плечи и долго-долго обнимает меня, уткнувшись в щеку седеющей мордочкой. Толпа неистовствует. Они кричат, приветствуя нас, кое-кто даже готов расплакаться.
Продемонстрировав свое волшебство, Нэпал занимает отведенное ему место. Я трогаюсь в путь, и он идет рядом с коляской. Но, проезжая по мокрой от росы траве, я замечаю, что мой пес движется без привычной живости и плавности.
Когда мы возвращаемся в номер отеля, Нэпал выглядит совершенно измученным. Он валится на пол, и мне едва удается заставить его поесть. Последние несколько дней этого праздника, устроенного для ветеранов-инвалидов, были очень напряженными. Возможно, Нэпал просто устал. Однако я все равно беспокоюсь за моего лучшего друга, за моего пса. Пару недель назад я уже возил его в ветеринарную клинику (у него никак не проходил кашель), где Нэпал прошел полное обследование. Но я обещаю себе снова отвезти его на осмотр, если до возвращения домой ему не станет лучше.
Я вычесываю и глажу Нэпала, и он погружается в глубокий сон. У него подергиваются лапы, он тихонько взлаивает, гоняясь во сне за белками. Мой пес отдыхает, а я мысленно возвращаюсь к тому дню, когда в прошлый раз прыгнул с парашютом.
С тех пор прошло почти десять лет. Тогда я был совершенно другим человеком.
Воздух смягчала высокая влажность, но все равно чувствовалась удушающая жара.
Ожидая, пока прогреются гигантские турбины самолета C-130 «Геркулес», я смотрел на своих боевых товарищей, выстроившихся в колонну на этой опаленной тропическим солнцем взлетно-посадочной полосе. Все американцы, как и я, были одеты в форму без опознавательных знаков. Во время таких операций ничто не должно выдавать твое подразделение или звание — мало ли как обернется дело. Если попадешь в плен, лучше не иметь при себе ничего, что позволит догадаться: ты не просто солдат.
Как и другие парни, я провел полную ревизию: сорвал нашивки и обыскал карманы, чтобы ненароком не прихватить с собой документы и семейные фотографии — ничего такого, что выдавало бы мое гражданство или место службы.
