— А дальше что? — не выказывая особого любопытства, спросил Ларин. — Ударили вы его, а потом?
— Что потом? Нож обтёрла, чтобы отпечатков не было.
— А дальше? — настойчиво повторил Павел Николаевич.
— Да что дальше-то?! — выкрикнула Безымянная. — Выскочила я из комнаты. Только дверь свою за собой успела прикрыть, а тут и Танюша в прихожую вышла.
— Ну и хорошо, — сказал Ларин.
Он вытащил из кармана авторучку и подал её Безымянной.
— Покажите, как вы ударили Ивана Никаноровича.
— Как ударила? — смутилась Инна Алексеевна. — Ткнула, и всё! Как ещё можно ударить?
— Можно снизу вверх, а можно сверху вниз, — поднимаясь, пояснил Ларин. — Можно слева направо, а можно и наоборот.
— Ткнула в горло… И всё… — растерялась Безымянная.
— Иван Никанорович в момент удара сидел или лежал? — не давая ей опомниться, спросил Павел Николаевич.
— Стоял.
— Не убивали вы его! — возразил Ларин. — Никто из вас его не убивал!
Ничего не понимающие женщины недоумённо переглянулись и лишь затем вопросительно посмотрели на бывшего следователя.
Павел Николаевич им явно нравился. Пожилые дамы любят таких сильных, непоколебимых мужчин. Несмотря на свой пенсионный возраст, он был высокий, стройный, по-мужски симпатичный, даже красивый.
— У вашего соседа на серых брюках нет ни единой капли крови, даже лацканы пиджака почти не испачканы, — продолжал Ларин. — Падая на пол, он напоролся на свой нож, который, я полагаю, держал в руке с выдвинутым вперёд лезвием. Вопрос лишь в том, почему он упал? Если ему в этом никто не помог, то можно считать, что в вашей квартире произошёл несчастный случай.
Павел Николаевич снисходительно посмотрел на притихших подруг и нравоучительно произнёс:
— Жизнь — это не книжный роман! Убить человека не так-то просто!
Взявшись за дверную ручку, Ларин миролюбиво пояснил:
— Я зайду к вашей Ирине Александровне, а вы посидите здесь и подумайте, стоит ли сочинять небылицы.
— Она вряд ли скажет вам что-нибудь существенное, — предупредила Татьяна Зиновьевна.
— Да, вам нет никакого смысла идти туда, — подтвердила Инна Алексеевна.
— И всё-таки я хотел бы поговорить с нею! — твёрдо заявил Ларин и решительно вышел в прихожую.
В сумрачной комнате с задёрнутыми шторами, сквозь которые с трудом пробивался дневной свет, Павел Николаевич увидел иссушенную старостью женщину, насупленную, с лицом, напоминающим печёное яблоко. Она сидела в инвалидном кресле возле аккуратно заправленной постели. Её глаза, потерявшие блеск, тускло смотрели на него.
