Девушка замотала головой, глаза ее расширились от ужаса, она замычала, но Серега не ответил, лишь схватил ее в охапку и бросил вниз, туда же отправился и ребенок.
Несмотря на кляп, было слышно, как он взвизгнул, ударившись о землю.
О яме Серега позаботился заранее.
Бетономешалка стояла неподалеку, и через несколько минут все уже было кончено, на том месте, где еще недавно зияла яма, застывала бетонная масса.
Трясущимися руками Серега прикурил, затянулся и, прошептав «Прости господи», побрел спать.
Как ни странно, уснул он моментально.
Наутро все, случившееся ночью, стало казаться ему сном. Да и некогда было ему размышлять — стройка пошла полным ходом. Не было больше ни неприятностей, ни сложностей, и, спустя два месяца, бригада сдавала готовый объект.
Церковь получилась что надо — легкая, словно сотканная из кружева, белая, изящная, она невольно приковывала взор.
Серегина бригада получила расчет и отправилась восвояси. К тому времени Серега полностью успокоил свою совесть, убедив себя, что все ему приснилось, и лишь иногда, замечая на себе пристальный взгляд Кузьмича, он ежился и вспоминал умоляющие глаза женщины, но тут же гнал от себя эти мысли, предпочитая не думать — что сделано, то сделано, кто старое помянет, тому глаз вон.
К тому же, тешила его мысль, что все к лучшему. Подумаешь, тетка какая-то, небось шалава, раз так поздно шлялась, да еще и ребенка таскала за собой, зато церковь возвели, богоугодное дело сделали, да и себя не обидели, вон сколько денег отвалили попы, года два теперь можно не работать…
Наверное, Серега так бы и выкинул этот эпизод из своей памяти, если бы одним воскресным утром не включил за завтраком телевизор:
— …сегодня, в недавно построенной церкви Великомученицы Екатерины случилось невероятное, — вещала с экрана блондинистая девчонка-дикторша, — на стене проступила икона божьей матери…
Камера отъехала в сторону, показав свежеокрашенную белую, как снег, стену, на которой четко проступала икона. Больше всего она походила даже не на икону, а на большую цветную фотографию.
Дева Мария стояла, воздев руки к небу, в каком-то то ли колодце, то ли земляном тоннеле, огромные, небесной синевы глаза, полные муки и ужаса, застилали крупные кровавые слезы, а возле нее жался, едва стоя на пухлых ногах, младенец с зареванным, испуганным личиком.
— …патриарх московский и Всея Руси еще не прокомментировал чудесной иконы, но не оставляет сомнений, что это — истинно божье чудо…
