Так размышляя о прошлом, Абу-Райхан словно подводил итог сделанному и намечал свой дальнейший путь. Он служил науке верой и правдой, но давно уже понял, что без покровительства шахов не сделаешь и самой малости. Значит, надо терпеть причуды правителя.
«Не удивляйся причудам великих мира сего, - говорил сам себе Абу-Райхан. - Пусть 398 год хиджры[14] - год возвращения на родную землю Хорезма - будет знаменательным для тебя. Пусть тебя озарит звезда мудрости, Абу-Райхан. Клянусь аллахом, я использую этот свет для блага людей. Богословы говорят, что всемогущему все видно; хотел бы я знать, видит ли он, как я хочу познать звезды небесные и недра земные. И разве не для этой великой цели я трачу свою жизнь? Впрочем, этой великой цели многие готовы отдать жизнь. И первый из них - Хусейн ибн Сина. Боги наделили молодого ученого бесценным даром. Он способен заглянуть внутрь человека и разгадать тайну самого загадочного недуга. Поистине чудо! Но каким тяжким трудом достиг он этого совершенства! Мало кто знает, что ибн Сина отважился подкупить могильщика и, получив у него труп безвестного человека, разрезал его и узнал, как изменились органы человека во время болезни. Он сделал это тайно, иначе богословы предали бы его проклятью. Но и без того они считают его безбожником. Возможно, до них дошли стихи Хусейна, которые записал один из его верных учеников:
За безбожье свое пред собой одним я в ответе.
Крепче веры моей не бывало на белом свете.
Но коль даже единственный в мире - и тот «еретик», -
Значит, нет, говорю, правоверных в нашем столетье!»
[15]Вспомнив эти строки, ал-Бируни улыбнулся. Стихи говорили о смелости взглядов Хусейна, а, по мнению Абу-Райхана, смелость - одно из самых необходимых качеств ученого.
«Хорошо, что хорезмшах призвал Хусейна ибн Сину в Гургандж, - подумал Абу-Райхан, - любопытно встретиться с ним!»
Въезжая в ворота Гурганджа, ал-Бируни встретил глашатая на статном рыжем скакуне. Он громко провозглашал волю шаха Мамуна, призвавшего на свой меджлис[16] всех ученых. Гонцы, сопровождавшие Абу-Райхана, всполошились и спросили ученого, поспешит ли он сейчас на меджлис, но Абу-Райхан только развел руками.
- Помилуйте, - сказал он, - могу ли я предстать перед великим правителем Хорезма в одежде странника, покрытой пылью дорог? Сегодня обойдутся без меня, а завтра, я надеюсь, хорезмшах примет меня.
С этими словами ал-Бируни покинул гонцов, узнав предварительно, где ему отведено жилье.
