Чем больше Энди думала об этом, тем сильнее становилось ее возбуждение. И она могла бы уже в открытую признаться, что этот человек свел ее с ума. Она была заворожена его телом с того мгновения, когда впервые его увидела. Только у нее никак не получалось примирить собственное желание с его уродливой личностью. Но теперь, когда Энди лучше узнала Блейка, она стала подумывать о том, что, возможно, ее определение слова «уродливый» было все же резковато для этого человека.
Как бы там ни было, Энди нравился собственный план обольщения. Не вступив с ним в физическую близость, она признала существование связи между ними. Наконец-то. Но превращая эту запоздалую связь в реальность и используя ее для того, чтобы заставить Блейка ответить на некоторые вопросы личного характера, что было для нее важно, Энди в практическом ключе использовала свое сексуальное влечение. Она была даже готова признать свою ответственность за эту близость. Таким образом, это было самым большим оправдывающим обстоятельством в ее жизни. Вторым по величине стало то, что она сделала с офисом Макса после того, как он ее уволил, однако оно по-прежнему превосходило все остальное. Но обольщение Блейка никак не может стать столь же чудовищным.
Или может?
Когда в дверь позвонили, щенок, спавший на коленях Блейка, заворочался, но не залаял. Вызвав звонком экономку, чтобы та открыла дверь, Блейк задумчиво посмотрел на щенка. Это действительно было хорошее животное – спокойное и приятное, и это были именно те качества, которые Донован хотел бы видеть в своей жене. Конечно, существо иногда сердилось или играло, но его это не тревожило. Это было даже мило. Это забавляло Блейка. И даже подкупало его.
Примерно как Дреа.
Черт, и почему только в нем вспыхнула такая привязанность?
К щенку, а не к женщине. Хотя, если уж быть честным, ко второй он тоже смог бы привязаться. Блейк оттолкнул от себя эту мысль. Куда безопаснее сосредоточиться на своей привязанности к четвероногому существу, чем к двуногой особе, которая в этот самый день отвергла его заигрывания.
По крайней мере, щенок не оттолкнул его. Быть может, именно поэтому Блейк все еще не избавился от него. И хотя он сказал Дреа о своем намерении сделать это, он не мог заставить себя исполнить свое обещание.
Звонок зазвонил снова. На этот раз Блейк поднял глаза на часы своего дедушки, висевшие в гостиной, и понял, что экономка ушла домой больше двух часов назад. Господи, шел уже десятый час вечера! Кто мог так поздно прийти к нему?
