— Я говорил правду, но, немного погорячился… Из-за поведения инспектора… С первых же вопросов он дал понять, что считает меня убийцей… Потом, когда на улицу Лопер прибыли представители прокуратуры, мне показалось, что его мнение разделяет и судебный следователь.
Он помолчал.
— Я их понимаю… Я был неправ, когда возмущался…
Мегрэ прошептал:
— Вы не убивали свою жену?
И Жоссе покачал головой. Теперь он уже не возмущался, не горячился. Он выглядел усталым, подавленным…
— Я понимаю, объяснить будет очень трудно…
— Может быть, хотите отдохнуть?
Жоссе слегка покачивался на стуле.
Ему тоже хотелось подойти к окну, посмотреть на улицу, на солнышко, на прохожих, которые продолжали жить своей обычной жизнью.
Еще вчера он тоже принадлежал к этому миру. Мегрэ задумчиво смотрел на него. Лапуэнт ждал, держа в руке карандаш.
И теперь, в тихой гостиной на бульваре Вольтера, почти душной от тишины, где женщины все еще вязали, тихо переговариваясь, доктор Пардон вслушивался в каждое слово Мегрэ.
Комиссар, прекрасно понимал, что существует незримая связь между его другом и стоящим на столике телефоном, между врачом и поляком-портным, который завершал свой последний бой среди пятерых детей и истеричной жены.
Прошел автобус, остановился, снова двинулся в путь, прихватив двух пассажиров. Какой-то пьянчуга, натыкаясь на стены, мурлыкал что-то себе под нос.
Глава 2
Горшки с геранью на улице Коленкур
— Боже мой! — вскричала вдруг Алиса. — Ведь я совсем забыла про ликеры к десерту.
Когда Алиса еще не была замужем, она, наверное, скучала на этих обедах. Супруги Мегрэ не видели ее в первые месяцы после свадьбы, разве только раза два, когда ей хотелось показаться в роли замужней женщины, словом, на равной ноге с матерью.
Но с тех пор, как она ждала ребенка, Алиса часто приходила на набережную Вольтера, охотно играла роль хозяйки дома, и вдруг оказалось, что она даже больше, чем мать, придает значение хозяйственным мелочам.
Ее муж, недавно получивший диплом ветеринара, вскочил со стула, заставил жену снова сесть, а затем пошел в столовую за арманьяком для мужчин и голландским ликером для женщин. Такого ликера можно было отведать только у Пардонов.
Как в большинстве приемных у врачей, в гостиной было темновато, обивка мебели выцвела и обтрепалась. На Мегрэ и Пардона, сидевших напротив открытого окна, падал резкий свет с бульвара, где листва на деревьях начала слегка дрожать. Быть может, собирался ливень?
— Арманьяку, комиссар?
