Игорь Николаевич обернулся. Сторож — старик в фуфайке и в высоких кирзовых сапогах медленно поднимался на верхнюю ступеньку.
— Ух, какой барбосик? Не кусается, — посмотрел он на маленькую дворняжку, которую Данилка вел на поводке. — Вы, извините, кто? — спросил он, деликатно кашлянув в кулак.
Уже предупрежденный, Игорь Николаевич достал из кармана красную книжечку и протянул сторожу.
— Вот как? Извините, не встречал вас здесь раньше.
— Теперь встретили.
— Приезжать, значит, будете?
— Нет, пока поживем.
— Вон что. Это пока ладно. И мне, значит, поспокойнее будет. Я вон там, при поселке живу. При нужде, значит, распоряжайтесь мной. Помочь чем или сами?
— Сами. Устраивайтесь, Лида, я покурю, пойду.
Женщина кивнула. Она уже привыкла подчиняться ему, ей даже нравилось, что жизненные проблемы решаются без ее участия. Она заботилась о сыне, обстирывала Игоря Николаевича и радовалась душевному покою. Данилка все больше и больше превращался в любознательного шустрого мальчишку, говорил уже длинными фразами, пытался даже рассказывать, что увидит, а вопросы сыпались из него, как горох из прохудившегося мешка. Игорь Николаевич все чаще называл его динамитом и посмеивался над его шалостями, при этом стараясь, чтобы он не раздражался. Всех его знаний детской психологии было мало, чтобы удержать маленького шалуна от вспышек детского упрямства, переходящего в злость, когда ребенок кидается с кулаками даже на мать. Он отвлекал его, чем только мог — это и было его основное занятие.
Спустя три дня после того, как они поселились на даче, приехал грузовик, груженый мебелью. Были там так же и цветной телевизор «Горизонт», большой холодильник «Орск» и небольшой магнитофон «Ракета».
Старую мебель увезли, новую расставили. Комнаты стали просторнее и светлее. В каждой из них стояли электрокамины, на кухне был проведен газ и холодная вода с водоподогревателем иностранного производства — дом стал обжитой и уютный.
Лида на самом деле была счастлива: сын ее был здоровый и веселый. Игорь Николаевич решал все проблемы. Она и сама не заметила, как полюбила его или просто притерпелась к его циничной грубости и ночным поспешным ласкам. Раз или два в неделю к ним приезжал фургон с клетками, в которых суетливо бегали и принюхивалась крупные серые крысы, достаточно противные и злые, чтобы их можно было безжалостно убивать. Мальчик учился убивать по команде, убивать, не чувствуя раздражения и не убивать, когда злился.
