3. Концепция «уголовного обвинения» имеет «автономное» значение, независимое от категорий, используемых в национальных правовых системах государств — участников Конвенции (Адольф против Австрии (Adolf v. Austria), пункт 30).
4. Концепция «обвинения» должна пониматься в значении, предусмотренном Конвенцией. Следовательно, она может быть определена как «официальное уведомление лица компетентным органом о том, что оно подозревается в совершении уголовного преступления». Данное определение также отвечает критерию того, «была ли ситуация [подозреваемого] затронута в значительной степени» (см., например, Девир против Бельгии(Deweer v. Belgium), пункты 42 и 46, и Экле против Германии(Eckle v. Germany), пункт 73). Суд также постановил, что лицо, задержанное и находящееся в полиции, от которого потребовали дать присягу перед допросом в качестве свидетеля, уже являлось субъектом «уголовного обвинения» и имело право хранить молчание (Брюско против Франции(Bruscov. France), пункты 46-50).
5. Что касается автономности понятия «уголовное», Конвенция не возражает против действий Договаривающихся государств по «декриминализации». Однако действия, классифицируемые как «правонарушение, установленное законом» в результате декриминализации, могут быть отнесены к автономному понятию «уголовного» преступления. Предоставление государствам свободы усмотрения в отношении исключения таких правонарушений может привести к результатам, несопоставимым с целями и задачами Конвенции (см. Озтюрк против Германии(Ozturk v. Germany), пункт 49).
6. Первоначальная оценка применимости уголовного аспекта статьи 6 Конвенции основывается на критериях, изложенных в постановлении по делу Энгель и другие против Нидерландов(Engel and Others v. the Netherlands) (пункты 82-83):
(1) классификация в национальном законодательстве;
