Полутемная, шумная таверна исчезла из глаз Марка: он увидал лесистые горы, высоко вознесенный к небу белый монастырь на скале. Звонят к Ангелюсу, качается колокол, а под стеной на земле свежий желтый бугорок; на простой плите надпись — «о. Антуан», рядом Петр… и он забыл об этих людях, так много добра сделавших для него, почти не вспоминал даже о них?!
Марк закрыл лицо руками.
— Все смертны!.. — помолчав, примиряюще произнес купец.
Последний вечер пятеро товарищей провели все вместе в портовом кабачке для матросов; толпа отплясывала под открытым небом фанданго, далеко разносилось пение. В последний раз и сами они спели хором, чем вызвали бурное одобрение собравшихся. А на другое утро Ян и сияющий Ярослав стояли на палубе дроммоны и махали колпаками находившимся на берегу товарищам; последние долго выделялись своим ростом и светлыми бородами, затем слились с толпой в одну пеструю полоску. А оставшиеся еще долго видели красные паруса корабля; он бороздил голубую гладь залива и мало-помалу превращался в точку; острова и даль закрыли его.
— Ну, Марк, мы свой долг выполнили!.. — проговорил Мартин. — Пора и о себе подумать!
Погруженный в себя Марк очнулся.
— Да!.. — отозвался он. — Мне торопиться теперь некуда — я пока здесь останусь!
— А потом куда?
— В Александрию, в Палестину, к арабам!.. Свет на востоке!
— Т-а-ак… Твое дело!.. — угрюмо буркнул Мартин. — Для нас это не по пути!
Еще через четыре дня Марк провожал Мартина и Адольфа, отправлявшихся в далекую Болонью. Марк дошел с ними до развалин древнего курорта Баийи и, около знаменитого еще в древности своей акустикой круглого храма, товарищи стали прощаться.
— Где-то Бог приведет теперь свидеться?.. — сказал Марк.
— Будешь в Болонье — заходи!.. — пригласил Мартин.
— Будь здоров!.. — прогудел Адольф и двое богатырей зашагали, не оборачиваясь, назад.
Марк последил за ними глазами и повернул обратно; возвращаться сейчас в город ему не хотелось и он, мимо наполовину разрушенных мраморных вилл, заросших цветущими розами, выбрался на берег и сел на огромный валун. Много мыслей и воспоминаний роилось в мозгу его; он опустил голову и с недоумением увидел, что из воды на него смотрит чье-то чужое, бородатое и мужественное лицо.
— Вот летит время?!. — вслух подумал он, всматриваясь в собственное отражение. И ему вспомнилась легенда о том, как некий монах вышел однажды в месячную ночь в сад послушать соловья. А когда очнулся и хотел вернуться в свою келью — не мог уже найти ее, так как все крутом лежало в развалинах: в несколько мгновений пронеслось ровно сто лет!
