Заговорщики перешли ближе к тому месту, с которого смотрел Мартин; Ян остался наблюдающим; ослика привязали на траве и сели обедать; разговор велся шепотом.
И вдруг трое немцев застыли, не донеся до рта кусков: послышался голос Луиджи, певший неаполитанскую народную песенку.
Ослик поднял голову, ворон обеспокоился тоже и нежданный и никем не предусмотренный неистовый рев огласил лес; к нему присоединилось отчаянное карканье и хлопанье крыльями; отозвалось и покатилось дальше эхо. Марк вскочил как бешеный и схватил ослика за хвост; рев прекратился.
Из кустов показался Ян и все бросились к нему.
— Луиджи в верхнем этаже!.. — тихо сообщил Ян. — Кажется, в среднем окне.
— А часовой что делает?
— Слушал… а как осел заревел — встал и на другую сторону перешел — должно быть, не разобрал, откуда крик донесся!
Серому виновнику переполоха привязали к хвосту чурку и, стараясь не хрустнуть и не зашуршать, четверо заговорщиков пробрались к спасительной чаще кустов и стали наблюдать за часовым. Он стоял, вытянувшись во весь рост, и все еще прислушивался к безмолвию. А под ним, скрытое под выступом карниза, глядело, прижатое к прутьям, лицо Луиджи; он держался за них обеими руками и всматривался в непроницаемые дебри: видно было, что и его слуха коснулись знакомые звуки.
Сторожевой неподвижно простоял некоторое время, затем нагнулся и дернул рукой за веревку; где-то внизу во дворе прозвучал удар небольшого колокола.
Через несколько минут на верхней площадке башни показался пожилой, чернобородый человек в шлеме, но без доспехов.
— Что случилось?.. — басисто спросил он.
— Осел сейчас кричал на той стороне… — ответил сторожевой.
— А какое тебе дело до него? ты-то ослица, что ли?
Каждое слово их разговора долетало через водную гладь отчетливо.
— Может, напасть кто хочет?
— Так разве с ослами нападают? Эх, ты, голова!.. Заблудилась чья-то скотина, вот и все!..
— И ворон кричал!.. — смущенно добавил молодой.
— Еще того лучше!.. Где же им и кричать, если не в такой трущобе? Мы в кости играем, а ты тревожишь зря! Только сатана здесь сможет что-нибудь сделать, а не птицы: один ров пятнадцать футов глубины имеет! Стой спокойно!.. — чернобородый повернулся и исчез во внутреннем ходе.
Ян сделал знак товарищам и отошел с ними назад.
— Я придумал, что делать!.. — тихо произнес он. — Надо чем-нибудь отвлечь вниманье часового на ту сторону башни, а тем временем пустим ворона, он полетит к Луиджи и отнесет ему пилку!..
