Завидев приближавшихся, несколько человек выступили им навстречу и алебардами преградили дорогу. Все остановились.
— Мы артисты… — прогудел Мартин. — Что надо?
— А вот мы разберем, кто артист, кто нет!.. — грубо ответил старший из караульных. — Эй, где Виталиус?..
На окрик из башни показался невысокий пожилой человек в коротких коричневых штанах и пестром жилете, поверх которого был надет серый камзол.
У Луиджи перехватило дыханье — он узнал одного из тюремщиков епископа.
Виталиус только мельком взглянул на передовых и маленькие глазки его, с большими коричневыми мешками под ними, пытливо устремились на остальных.
Закрываться плащом значило обратить на себя особенное внимание; Луиджи смекнул это, снял шляпу и начал обмахиваться ею, как веером. Взгляд Виталиуса задержался на миг на его лице и скользнул дальше; радостное чувство всколыхнулось в груди неаполитанца, но тут же погасло: глаза сыщика опять вернулись к нему.
— Кто ты?.. — спросил он Луиджи.
— Артист!.. — ответил тот. — А что, крестили мы с тобой где-нибудь?..
— Глаз-то у тебя почему запух?..
— Сегодня полгорода с синяками ходит: вчера диспут был!..
— Верно!.. — поддержал старший. — Вон они, ученые билеты под глазами у всех наклеены!
Стража захохотала.
— А куда идете?
— Петь по монастырям… — Сперва к его святости епископу в загородный дворец зайдем!
Тюремщик внимательно осмотрел остальных и махнул рукою.
Алебарды опустились: в воротах отворилась калитка и ватага гуськом выбралась за черту города.
Несмотря на жару и пыль, неаполитанцу захотелось кувыркаться, запеть, выкинуть что-нибудь необыкновенное, но сторожевая башня была еще близко и Луиджи преодолел искушение и сделался чрезвычайно важным; только единственный глаз его, горевший огнем, выдавал его переживания.
Благодаря повороту дороги ветер стал дуть путникам в спину; идти сделалось легко.
Луиджи поравнялся с передовыми.
— Зачем ты соврал, что мы идем к епископу?.. — вполголоса спросил Марк.
— Вдохновение, брат!.. — воскликнул неаполитанец. — Без этого пропадешь!
Болонья мало-помалу стала сливаться с далью; пыль над нею стояла облаком.
Под вечер ветер утих. На гребне увала, несколько в стороне от дороги, открылась колоннада и какие-то древние развалины; Луиджи пытливо всмотрелся в них и что-то шепнул Мартину; тот, шедший за вожака, свернул к ним со своими спутниками.
— Здесь заночуем!.. — объявил он во всеуслышание.
Развалины оказались храмом; к нему вела мраморная лестница из семи широких ступеней. Сохранилась большая часть свода и под ним на невысоких постаментах белел полукруг из мраморных статуй; две или три лежали на полу, разбитые на куски; разрушение и запустение глядели со всех сторон.
