Впрочем, план поначалу удался на славу. Лина ухватилась за Илью, как за спасательный круг. Он действительно спас ее от глупостей. Но — и теперь Клавдия видела это отчетливо, — не спас от любви к Чубаристову.
— Совсем плохо? — спросила Лина, когда лифт остановился на их этаже.
— А у тебя? — вопросом на вопрос ответила Клавдия.
Лина опустила голову и ткнулась Клавдии в плечо.
— Ох, Клавочка Васильевна… — только и выдохнула она.
Клавдия погладила девушку по голове, как гладят дочерей.
— Это я виновата, — сказала она.
— Не надо… — попросила Лина. — А то я сейчас разревусь. У меня вообще в последнее время глаза на мокром месте. Я виновата, я… Но ничего не могу с собой поделать. И Илью жалко… Он такой… Он беззащитный…
— Да, беззащитным всегда достается больше, — думая о своем, сказала Клавдия.
«А теперь — улыбайся! — приказала она себе, открывая дверь квартиры. — Улыбайся изо всех сил!»
Приказ этот был своевременным, потому что Витенька уже стоял в коридоре и пытался заглянуть Клавдии за спину, словно ожидал, что пришла она не одна.
— Ну, что я тебе обещала?! — сразу заговорила Клавдия. — Помнишь? Ну-ка быстро вспоминай!
Витя не успел ничего спросить, он наморщил лобик, пытаясь вспомнить Клавдино обещание. Клавдия улыбалась изо всех сил.
— Ну как, вспомнил? Утром, когда я уходила… Ладно, не можешь вспомнить, я сама скажу, — смилостивилась она. — Я тебе сказала, что обязательно узнаю про маму…
У мальчика напряженно сжались кулачки. Глаза стали такими большими, словно больше ничего на лице и не было.
— Вот я и узнала.
Клавдия почувствовала, что сердце ее сейчас выскочит, что дыхание прервется и выдаст.
— Но сначала я разденусь, разуюсь, помою руки, потом мы сядем ужинать…
Невозможно обманывать детей. Не в том смысле, что нельзя — это само по себе, хотя… — а в том смысле, что не получается.
Клавдия знала, что если сейчас же выложит придуманную ею ложь, Витенька не поверит. Клавдия сочиняла, что сказать, долго и мучительно. Правду она отмела сразу — ни у нее, ни у мальчика сердце бы не вынесло. Но ложь должна была стать и достоверной и удивительной одновременно. Ведь не поверит ни один ребенок, что мать его быстро умчалась к родственникам или легла в больницу, даже не позвонив собственному дитяте. Кроме того, эта ложь не должна была иметь временных ограничений. От родственников когда-нибудь возвращаются, в больнице можно навестить. А тут надо было дать время Витеньке, как это ни страшно звучит, постепенно отвыкнуть от матери. Ну, если не отвыкнуть, то хотя бы поспокойнее относиться к ее ожиданию.
