К концу своего повествования Левинсон уже просто задыхался от смеха. Клавдия тоже поневоле улыбалась, хотя соль истории до нее не дошла. Совсем о другом она сейчас думала.
— Нет, ну ты представляешь? — хохотал Левинсон.
— Представляю, — кивнула Клавдия, — только я не поняла, почему — кстати?
— Что почему — кстати, — осекся Левинсон.
— Ну, я тебе рассказала про Витю Кокошина и его бабушку, а ты сказал — кстати…
— Правда? — задумался пресс-секретарь. — Странно. А кстати…
Дверь распахнулась так, словно в нее сейчас войдет целая рота солдат. Но вошел один Игорь. А вид у него был как у целого полка. Очень значительный.
Левинсон не закончил свою мысль. Но тут же нашел новую.
— Так-так-так… Что-то случилось невероятное. Игорь поймал Брынцалова, спекулирующего трамвайными талончиками, да? Нет? Зюганов оказался женщиной? Тоже нет? Наверное, Лужков сносит Кремль, чтобы построить оптовый рынок. Ну, тогда я не знаю…
— Я расследую убийство, — высокомерно пропустил шуточки мимо ушей Игорь.
— Сочувствую, — сказал Левинсон. — Ну ладно, ребята, мне пора.
Левинсон испарился, а Игорь долгим взглядом сверлил Клавдию, пока не произнес:
— Сейчас не до обид, Клавдия Васильевна.
— Может быть, — пожала плечами Дежкина.
Игорь еще помолчал:
— Ну ладно, извините, я не нарочно, — наконец выдавил он.
— Забудь, — тут же смягчилась Клавдия.
Игорь облегченно вздохнул и затараторил:
— А мне в самом деле убийство досталось. Женщина. И знаете где, в Воронцовском парке. Ну! Там же церковь та самая!
— А… Да-да…
— У меня три версии есть. Все три просто гениальные. Значит, первая такая…
— Нет, — сказала вдруг Клавдия. — Не надо, Игорек. Попробуй сам. Ты уже сам можешь.
Игорь не обиделся. Наоборот, он вдруг расплылся в радостной мальчишеской улыбке.
— Правда, вы так думаете?! Вы честно?!
— Разумеется. Только вот с версиями… Если все три гениальные, то ни одна из них не верна. Впрочем, не знаю… Думай сам.
— Я буду! Я думаю! — пристукнул кулаком по столу Порогин. — Я найду гада!..
Среда. 21.17 — 23.42
До вечера Клавдия просидела над бумагами, словно специально тянула время. Во-первых, бумаг этих было действительно много, во-вторых, почему-то не хотелось идти домой. А в-третьих, Клавдия так и не решила, подавать в розыск на Нину Кокошину или еще подождать.
Ну если с первой и последней причиной все было более или менее ясно, то вторая объяснялась не так просто. Если раньше Клавдия бежала домой, чтобы побыстрее прижать к себе маленькое тело Витеньки, услышать его картавую, но такую взрослую речь, накормить малыша, искупать… То теперь ей все труднее было встречаться с мальчиком глазами. Потому что ответить на его вопросы о маме было нечего.
