не люди
пусть во мне говорят
малиновый дым
сиплая песнь табака
жжет
дальше пусть говорят чужие
место разлома голоса́ вне голоса моего
резиновый смог
пышный ветер
меня не колышет
кораблик воздушный сгорает у всех на виду
где горло табачное пышет
приими тело его
в непроглядный туман
пореза парус вздымается выше
источника живота
обрывается небо
соседство привычное
город табачный летит
чужие расскажут по-нашему
в створчатый выем
сочатся каракулей глаз восковые
глухой барабанщик
в окоченевший зрачок
и
устал под ребром паук
сладкого голоса пряжу не нам жевать
лямку кому тянуть
по сухой земле
что же теперь, дорогой Аким?
вечное око
мозоли и чад
пустим их горе
по кругу за нами
веретено
я не верю
и Троя
внутри
всё кувырком
всё свернулось
до спичечной точки
сошло всё на нет
по спирали
в окованный сад
под средиземное дно
воздух тяжелый не тянет
войдите
почин и усесться
качели уносятся в ад
а помните там были зи́мы
обои и дом
каракули были и девы в платках оренбургских
ангины заоблачный зев
молодые слова
грех безотцовщины
плавной иглой безымян
играет под ребрами
деточка
таня не плачет
зажмите рукою ей рот
быстрый мяч
под водой
а под дых
густой барбарис
душный склеп
гордость ветреной муки
ветрила
мучная дорога
в сапог молоко
весной будет мама
и ссадина
березовый сок в рукава
заоблачный голос искрится
немые слова
неба сказ
небылица
и шелковый занавес по хрустальному небу скользит
но теперь оглянуться
на имя
головы́ не поднять
порезаться гладью кордона
об эту прошедшую рать
там где люди по пояс в земле
стынут лица расставив зиме
вопрошай
спросу нет
в руку голый устав
тень
гонимая память
вертит полый сустав
разве выронить голову
в зашумевший просвет
кто стоит позади этих облачных лет
в коридоре ведо́мого
заколдован комар
в опрокинуту голову
долгий льется кошмар
