Хорала удивленно вскинула брови. — Разве ты не знаешь, — было написано на ее тонком лице.
Дочь гуля ничего не сказала вслух, только несколько раз легонько подпрыгнула на месте, будто поторапливая его. Затем довольно резво кинулась в сторону темневшего леса. Аби ничего не оставалось, как следовать за ней.
Каким бы не был измученным, успел отметить такую забавную деталь — подол одеяния хорошенькой жрицы задрался выше обычного, обнажив округлые коленки. Руки сами потянулись их погладить, но невесть откуда появившиеся стебли крапивы пребольно ужалили ладони.
— Аглаево отродье, — мысленно ругнулся про себя Аби, адресуя слова непонятно кому, неприветливой, но безумно соблазнительной жрице, или жгучему растению.
Дальнейший поход проходил в полном молчании. Помимо колючего кустарника, постоянно возникающего на пути, жутко доставала жара. Солнце буквально сжигало все вокруг. Холод, испытанным путником в тоннеле, теперь вспоминался как наивысшая благодать.
Пот градом лил по лбу, жутко хотелось пить, язык буквально присох к небу. Аби надеялся, что лес, куда они вошли, дарует желаемую прохладу. Но все зря. При ближайшем рассмотрении оказалось, деревья ничто более, как обычный мираж, умело созданный чьей-то опытной рукой. Эта игра начинала утомлять и раздражать. И только было собрался высказаться, как почувствовал легкий ветерок, что коснулась его лица. Все это настолько приятно и неожиданно, что царь приостановился на какой-то миг.
Аби мгновенно оказался в том самом дне, когда судьба или боги, теперь уже сам не знал кто, даровали ему в жены самую прекрасную деву на свете. Ах, как шумела и плясала эта свадьба! Самый благородный из титанов и прекраснейшая из нимф выдавали замуж свою дочь Эолу. Прибывшие на празднество гости утверждали: более прелестного существа мир не видел.
Ее глаза напоминают два зеленых озера, утонувшие в черных зарослях ресниц! Ее волосы — лучи Гелиоса, которые он подарил на день рождения своей племяннице! Ее губы лепестки роз, только в отличие от цветов, их можно целовать и получать невероятное наслаждение!
Что же до жениха, то красивых эпитетов для него не осталось. Впрочем, его это не особо волновало. Мужчину, говорила его матушка, должна украшать не внешность, а великие дела и победы на поле боя! А вот доносившиеся до него обрывки разговоров жутко огорчали. Да и как было не расстроиться, когда слышишь подобное?
— И чего в нем нашла Эола? — искренне недоумевали дриады. — Обычный, ничем непримечательный юноша. Не иначе Афродита занималась любовью с очередным своим поклонником, когда ее хулиганистый сын Эрос пронзил стрелой сердце Эолы, — высказывали они версию.
