Так началась вторая часть аукциона. Честь.
Я была удивлена и была не удивлена одновременно, узнав, как Курт заполучил столько магических знаний в таком юном возрасте.
Я — как чтец — знаю фамильное древо Хьюгсонов. И барон Фон Шталь — не кто иной, как дядюшка Курта по материнской линии. Учитывая возраст и амбиции Курта, не могу сказать, считал ли он то, что он «взял» свиток — воровством, или одалживанием. Но дядюшка, похоже, был иного мнения. Либо племянник насолил ему сильнее. Так или иначе — рука Курта была на кону. И Фредерик уже поднял свою руку:
— Двадцать!
Похоже, Фредерик представлял дядюшку Фон Шталя. И дядюшка был не намерен шутить.
— Тридцать! — включился в борьбу Сэлвер Освальд.
— Сорок, — спокойно сказал Фредерик.
— Пятьдесят!
Фредерик засмеялся:
— Давайте уже закроем этот детский сад! Играть, так играть! Двести тысяч золотых!
Я чуть не упала со стула. Вот это деньги! Целое состояние! Неужели кто-то готов отдать его, лишь чтобы заполучить кисть племянника?
Сэлвер Освальд позеленел. Но снова поднял руку.
— Я оттаю патент на свое изобретение «Жидкий Хрусталь», — сказал он.
Фредерик оценивающе посмотрел на него.
— Я видел вашу презентацию, — сказал он, — И я оценивал. Думаю, подсчеты делал ни я один. Лициатор — сколько стоит патент на изобретение господина Освальда?
Лициатор вздохнул. Потер лысину.
— Увы, — сказал он, — Не могу принять вашу ставку. Она меньше суммы господина Фредерика. Двести раз. Двести два.
— Я отдаю себя! — прозвучал по всему залу голос Аманды Освальд, — Надеюсь, моя честь и мое тело — стоят больше золота.
— Ставка принимается, — сказал лициатор, — В случае, если никто не перебьет вашу цену — Вы получите кисть лорда Хьюгсона в свое полное распоряжение, но свою цену вам придется заплатить полностью истцу — барону Фон Шталю.
— Аманда, нет! — пробормотал Курт., но как-то слабо, и не очень убедительно.
Аманда подтвердила свою ставку.
Лициатор начал считать. А я поняла смысл аукциона.
Курт Хьюгсон сохранит руку, но все равно потеряет свою честь. Ведь он позволил женщине, которая любит его, женщина, которая спасла его уже однажды, отдать себя как вещь на аукционе.
Я закрыла глаза. Мне было тошно.
— Рубите по самое плечо! — внезапно услышала я голос Курта, — Надеюсь это, и еще моя левая нога — будут стоить чести госпожи Освальд.
Аманда посмотрела на Курта огромными, полными слез глазами и упала в обморок.
— Ставка принята, — сказал лициатор, — Кто предложит больше?
