— Конечно, это лишь образец, — гордо заметил Сэлвер, видящий всеобщее восхищение, — И на аукционе будет продана лишь капля моего замечательного произведения.
Он щелкнул пальцами, и маленький хрусталик отломился от общей массы и проплыл по воздуху к постаменту лициатора.
Тот кивнул Сэлверу Освальду, слегка кашлянул, и огласил:
— Лот тридцать восемь. Капля жидкого хрусталя. Начальная цена двадцать золотых.
Сэлвер Освальд сел на своего место, и, с видом кота, получившего сметану, стал наблюдать за торгами.
Но дна рука не поднялась вверх.
Изобретение Сэлвера было великолепно. Оно поражало красотой. Чистотой. Идеей. Чудно признавать, но этот во много чванливый павлин, был истинным знатоком хрустального дела. Но такой вещице не было места на аукционе семейства Магс. Изобретение имело бы намного больший успех на выставке Серебряных Гор. Что же заставило Освальда привезти сюда «честь семьи»? Не думаю, что это было лишь желание тайной славы. Тут было что-то глубже. И, боюсь, что-то намного более страшное.
Впрочем, Генри Соквелу изобретение пришлось по вкусу.
— Тридцать, — поднял он руку.
Остальные молчали.
— Жидкий хрусталь, — вертелось в моей голове, — Принимает любую форму… Собирает свет, и дарит свет. Пожалуй, пригодная в хозяйстве вещица.
Я подняла руку.
— Розалинда! — шепотом взмолился Александр, — Не смейте ставить еще и второй чулок!
Я не ответила.
— Сорок, — сказала я.
Зал удивленно оглянулся в мою сторону.
Хм…Почему все думают, что если ты — дочь двоюродной сестры матушки, то у тебя нету денег? Глаза вывалились даже у Александра. Что, не ожидал, что у пекарши могут быть накопления?!
Я ухмыльнулась.
Да, деньги у меня были. Это, конечно, не означало, что я богата. И не означало, что я трачу их налево и направо. Но чутье подсказывало мне, что жидкий хрусталь нельзя упускать.
— Пятьдесят, — сказал Генри.
— Шестьдесят.
— Семьдесят.
— Восемьдесят.
Генри было поднял, но затем опустил свою руку.
— Восемьдесят раз. Восемьдесят два. Восемьдесят три. Продано за восемьдесят золотых госпоже Розалинде! — провозгласил лицитатор.
Я победно улыбнулась.
Сэлвер повернулся ко мне, и подмигнул. Даже Грэйс Арон посмотрела на меня из-за своего плеча. Это испортило мне вкус победы: едва ее глаза оказались на нас, дыхание Александра замедлилось, и он впал в некую кому. Я даже испугалась, не придется ли делать ему массаж сердца. Но Грэйс отвернулась, Александр снова начал дышать, а лицитатор объявил перерыв. Я мечтала о завтраке, но работа первым делом, и я гордо вышла из зала, не дожидаясь любителя тихих цап.
