Матушка понимающе посмотрела на меня.
— Александр, — тихо сказала она, и, впервые, я увидел, какая она усталая, — Ты должен знать, что я- не твой отец.
Я кивнул.
Матушка вздохнула.
— Это Я привела ее к тебе, и теперь выбор лишь твой. Я не буду отнимать его у тебя, как это было сделано много лет назад.
— Благодарю.
Я подошел к матери и поцеловал ее в лоб. Мне показалось, что в этот момент она плакала.
И вот я в окрестностях Альмана.
Пройдоха Альфред, не говоря ни слова, дал мне адрес, и вот уже скоро я увижу ее. Ее дом уже на горизонте — среди всех этих колышущихся, словно живые, колосьев.
— Привет, — вдруг я услышал возле себя голос.
Это был Френк. Я потрепал мальчишку по голове.
— Что ты делаешь здесь? — спросил я его.
— Я ловил куропаток, — Френк показал мне дичь у себя за спиной, — К тому же, вопрос: что Вы здесь делаете?
— Я пришел навестить старую знакомую, — сказал я.
— Здесь? — удивился Френк, — Кроме мамы и меня здесь никто не живет.
Я рассмеялся. Тяжело, хрипло, но, вместе с тем, я был счастлив.
Наконец мы подошли к небольшому кирпичному домику. Его хозяйка хлопотала во дворе, развешивая белье. Френк сразу побежал внутрь: готовить курапаток, как он мне сказал, и я остался наедине с женщиной, чье прощение мне было никогда не заслужить.
— А! Господин Магс! — улыбнулась Розалинда, увидев меня, — Какими судьбами?
— Я ехал к Вам, — ответил я.
— Большая честь…
Некоторое время мы молчали. Потом Розалинда спросила:
— Каково было решение тайного королевского суда?
— Ну, не столь уж он и тайный, если о ем все знают, — вздохнул я.
— И…? — она ждала.
— Наш род лишили права заниматься аукционом.
Повисла тишина. Розалинда посмотрела на меня с неким сожалением в глазах. Неужели она думала, будто аукцион что-то для меня значит?!
— Нет! Нет! Я рад этому, — поспешил разубедить ее я, — Вы…ты же знаешь, как не хотел я быть тюремщиком.
— Да, я знаю, — тихо сказала Розалинда.
Я подошел к ней ближе. Взглянул в ее глаза.
— Ты простишь меня? — спросил я.
— За что, господин Магс? — ответила она. И по ее глазам, я понял: она не помнит меня. Печать или нет, но она не помнила меня.
Я взял ее руки в свои, поднес их к губам.
— Прости меня за все, — произнес я, — За то, что помнишь, и за то, что забыла. А больше всего, за то, что забыл Я. Прости.
Я поцеловал ее пальцы. Слезы текли из моих глаз, и мне было невыносимо больно. Я любил ее. Любил…
— Я прощаю, — услышал я голос Розалинды, — И Вивиен тоже прощает.
Я резко поднял на нее глаза.
