Михайлов не спеша начал пробираться сквозь толпу поближе к губернаторскому дому. Окинул взглядом площадь перед ним, где выстроились солдаты Георгиевского батальона, другие дома, на крышах которых были размещены пулеметы, и ему сразу же вспомнился Петербург конца девятьсот четвертого года: бурлящие улицы и площади, демонстрации. Он тогда шел в первой шеренге студенческой колонны, крепко сжимая в руках древко транспаранта. Тогда же впервые был арестован полицией. «Первые аресты, первые ссылки... Собственно, всегда у человека что-нибудь случается впервые, — подумал он и вдруг вспомнил Соню. — Господи, кажется, я скоро женюсь, и тоже впервые».
И тут он увидел царя. Николай Второй вышел из подъезда первым и медленно двинулся вдоль ровных рядов стройных георгиевских кавалеров. За ним — пышная свита: великие князья, генералы, адмиралы, военные атташе союзных стран. Надменные, заносчивые, со скучающими лицами, они медленно, словно какие-то неземные существа, шествовали мимо толпящихся на тротуарах людей.
И вдруг один из генералов взглянул на толпу. Две пары глаз встретились: пустые, скучающие глаза генерал-адъютанта Иванова (его имя-отчество было Николай Иудович) и чуть прищуренные, светящиеся улыбкой глаза Михайлова. Неизвестно, о чем в тот миг подумал генерал, но глаза его стали вдруг осмысленными, в них мелькнуло беспокойство. Иванов отвел взгляд, через секунду снова быстро скользнул глазами по мужику в полушубке и пошел дальше.
«Черт возьми, — подумал Михайлов, — до чего же вы все жестоки! Какое холодное надо иметь сердце и какое сытое брюхо, чтобы даже бровью не повести, видя вокруг себя голод, лишения и разруху!»
...На конспиративной квартире Михайлова уже ждали Солдунов и Дмитриев, Фурсов и Навроцкий. Не успел он раздеться, как пришел и Жихарев. Михайлов поинтересовался, чем занимался Чарон.
— Как и договорились, — ответил, улыбаясь, Навроцкий, — составлял списки членов партии, переписывал адреса.
— Ну и как он, доволен?
— Что вы! Аж руки дрожат.
— Ну что ж, продолжайте. Главное, чтобы он не скучал и не ходил куда не следует.
Навроцкий спросил:
— Сколько дней планируете еще у нас быть?
— Послезавтра вечером уедем. — Михайлов повернулся к Жихареву. — Иван Валерьянович, побеспокойтесь, пожалуйста, о билетах.
— До какой станции брать?
— До фронта, — улыбнулся Михайлов и уже серьезно добавил: — В район Ивенца — Молодечно. Смотрите сами, куда дадут, нам лишь бы в те края попасть.
