— Сколько раз, в самом деле, говорили! — заговорила, суетясь, Любовь Сергеевна буфетчику. — Перемени сейчас, все долой сейчас…
— Где же масло? тартинки? что-нибудь, наконец? — продолжал Сергей Андреевич с возраставшей энергией человека, у которого разыгрывается аппетит и с ним вместе желание браниться.
— Где ж все? — шумела Любовь Сергеевна. — Друг мой, успокойся, не расстроивай себя, береги свое здоровье… Да где же бырышни? Что они делают? неужели все спят? Ступай скажи им тотчас…
— Немножко поздно — до десяти, — заметил Сергей Андреевич с тонкой иронией.
— Право, ни на что не похоже! — воскликнула Любовь Сергеевна.
Катя и Иванов были совершенно забыты. Молодая девушка краснела и бледнела; наконец вдруг решилась; взяла жениха за руку и подвела его к Сергею Андреевичу.
— Братец… — сказала она, — вот мой жених, Александр Васильич Иванов.
Любовь Сергеевна взглянула на нее с ужасом и едва не обварила себе руки кипятком, котррый наливала.
Сергей Андреевич мешал ложечкой чай, попробовал; его, нашел, что несладко, прибавил сахару, который мать кинулась подавать ему, и попробовав еще раз, промолвил:
— Очень рад.
И, не прибавляя ничего более, принялся за сухари и крендели.
— Садись, Саша, — сказала Катя, подавая себе и Иванову стулья к чайному столу.
Сергей Андреевич учтиво отодвинул ноги, которые мешали Иванову. Вероятнее, впрочем, что он это сделал не столько из учтивости, сколько для собственного спокойствия.
Любовь Сергеевна молчала; лицо ее выражало страдание, минутами на ее глазах навертывались слезы; она устремляла на сына взоры, которыми, казалось, хотела выразить, что он видит образчик мучений, выносимых ею всякий день… Она очень долго заставила ждать Иванова, пока наконец, удовлетворив Серженьку третьим стаканом, налила Иванову чашку какой-то бледной жидкости.
— Пожалуйста, уж не курите, — сказала она ему, указывая глазами на Сергея Андреевича, — голова у него слаба, горячка начиналась; едва прервали…
Сергей Андреевич счел приличным заговорить с Ивановым.
— Вы служите?
— Да, служу.
— Где?
— В палате государственных имуществ.
— В каком отделении?
— В хозяйственном.
— В котором столе?
— В четвертом.
— По межеванью?
— Да.
— У вас управляющий новый, недавно?
— Да, Ливонский, прекраснейший человек.
— Я его не знаю лично; слышал о нем, — отвечал загадочно Сергей Андреевич.
— Отличный человек, — продолжал Иванов, — его у нас все полюбили, хотя и строг.
— Как же это? — вмешалась Катя, чтоб поддержать разговор, потому что братец замолчал, — строг, а его любят?
