Рождение державы | страница 14



Следуя указаниям и удерживая ядро в руках, Михайло зашел в помещение бани, где цирюльник обрил ему голову, подмышки и пах, чтобы исключить появление вшей. Долго мыться не дали, и вскоре отправились к пирсу, к какому-то двухмачтовому судну. У входа на трап заставили снять обувку. Здесь и цепь сняли с шеи, но перецепили на ногу и отправили в кормовой трюм. Взяв в одну руку ядро, в другую сапоги, он с помощью поджопника, который отвесил охранник, слетел вниз и вселился в какой-то совершенно темный чулан.

— Ничего, еще не вечер, морда, — про себя пробубнил Михайло и стал босой ногой на что-то мягкое. — Лично я буду бить тебя не по жопе, а по яйцам.

— Ой! Не наступай на меня! И ядро не бросай куда попало. — Кто-то вскрикнул из темноты, коверкая турецкие слова.

— Ты кто?

— Луис. А ты?

— Михайло.

— Это Мигель?

— Нет, меня зовут Михайло.

— А! Микаэль!

Так они и познакомились: раб Микаэль и раб Луис, бывший младший офицер-стажер испанского флота. В рабство он попал, когда стажировался на каботажном судне в должности помощника шкипера. За неделю до получения офицерского патента, когда на своей барке возвращались из Кадиса в Барселону, их атаковали галеры алжирских пиратов. Не ранение, а обычную травму головы Луис получил в первую же минуту боя и очутился на цепи. Полгода назад был продан в дом покойного марокканского чорбаджи-аги[2]. Ахметжана из города Канитры, где хозяйничала его старшая (и ныне уже единственная) вдова Лейла-ханум.

Дочь помощника румелийского кадиаскера (то есть судьи) Европейских территорий Османской империи, она внешне выглядела тихой правоверной мусульманкой, и никто из знакомых не мог усомниться в ее благопристойности. Однако внутри своих владений, то есть владений покойного мужа, она слыла особой жестокой, циничной и беспринципной, а хозяйство вела железной рукой, лучше любого управленца.

Не боялась она никого, в делах действовала решительно. Что там говорить, после смерти мужа ни один из многочисленных его родственников до сих пор не получил ни пяди родового наследства, и не получит.

Муж когда-то по типу янычар воспитал из болгарских мальчишек и домашнюю охрану, и корабельный экипаж, но сделал их кастратами. Уж как их там учили — непонятно, но сегодня это были преданные лично хозяйке бойцы и весьма обеспеченные люди, которые постоянно проживали в ее имениях.

Имелся у госпожи Лейлы недостаток, тщательно и успешно скрываемый от общественности: слаба была на передок. И ничего в этом такого плохого нет, все-таки живой человек, и ей, как и любой другой женщине, тоже хотелось.