— Но это же местная полиция. Разве им не положено действовать по закону?
— Положено. Теоретически. А на практике — сама видишь. Спорю на что угодно, что и в похищении Алины виноват этот тип!
— Да почему? На вид — нормальный мужик. Нельзя винить его во всех бедах только потому, что он случайно попался нам в трактире.
— Почему он может меня подозревать, а я его — нет? — Ракун раздраженно дернул рукой и с корнем выдрал траву, которую все еще сжимал в кулаке.
Нина прикрыла глаза и мысленно сосчитала до десяти. А потом еще раз, но уже в обратном порядке. И только после этого объяснила спокойно, как ребенку:
— Он прекрасно знает, что тебя не было со мной в тот день. Естественно, он тебя подозревает. Я тоже тебя подозреваю. Потому что это логично. А твои обвинения не имеют под собой никаких оснований, кроме твоей персональной нелюбви к милитам. Даже не конкретно к этому, а ко всей организации в целом. Поэтому если ты сам не можешь рассуждать здраво, то прислушайся ко мне хоть раз в жизни. Иначе так и будешь сидеть здесь, оплакивая свою тяжкую судьбу.
— Ничего я не оплакиваю, — встрепенулся Ракун и немедленно предъявил улыбку, похожую на оскал.
— Вот и отлично. Тогда сейчас я подумаю, а ты…
Магос не стал дослушивать, что ему необходимо сделать. Упрямо тряхнув головой, он вскочил на ноги и быстрым шагом двинулся в сторону деревни, крикнув через плечо:
— За мной, женщина! По дороге подумаешь.
Нина вздохнула и подобрала забытую в траве рубашку.
Во время разговора она старательно не смотрела на шрамы: успела наглядеться, пока Ракун лежал без сознания. Но сейчас они снова бросились в глаза — длинные толстые рубцы, идущие через всю спину. Как следы от когтей гигантского зверя. Но не тигр же его рвал, в самом деле!
На груди и руках отметин было чуть меньше, хотя смотрелись они так же жутко. Не противно, нет. Нина относилась к тем людям, которые искренне считают, что шрамы украшают мужчин, но сейчас даже при беглом взгляде на располосованную спину у нее сжималось сердце. Да и магос, похоже, своими украшениями нисколько не гордился, наоборот, всеми силами пытался их скрыть. Видимо, у него имелись на это причины.
И одну из них Нина, кажется, уже поняла.
Она поспешно догнала Ракуна и сама накинула забытую рубашку ему на плечи.
— Надень, а то на тебя смотреть больно.
— Не вздумай жалеть, — огрызнулся магос, торопливо застегиваясь.
— Я не жалею. Просто больно.
— Вот она, женская логика, — ухмыльнулся Ракун, на глазах превращаясь в прежнего язвительного хама.
