. Для этих целей у Дэна имеется большой контейнер из-под маргарина. Его это вполне устраивает, потому что он все равно ничего не моет, кроме кружек. Питается он большей частью вне дома, максимум – зальет кипятком свою любимую растворимую лапшу или суп. Я совершенно не понимаю, чем он умудряется зарабатывать на эту холостяцкую берлогу мечты. Меня ужасает то, как он живет, бесцельно дрейфуя от одного проекта к другому и балансируя над пропастью современной экономики с риском в нее сорваться. Я бы так не смог. Уже бы не смог. После Джорджа – после того, что с ним случилось, – я поставил крест на своих собственных амбициях. Все померкло, возможные перспективы сомкнулись вокруг меня, точно тюремные стены. Не приходя в сознание, я отучился в университете, потом потянулась череда унылых, но зато дающих гарантированный кусок хлеба работ. Дэн же тем временем оброс кучей знакомств во всевозможных творческих агентствах, которые обращаются к нему, когда возникает надобность в помощи с запуском веб-сайта, открытием клуба или интерьером нового магазина. Хотя я не вполне понимаю, в чем именно заключается его помощь. Впрочем, он такой обаяшка, что его зовут снова и снова. Бристоль – такой город, в котором вечно появляется что-то новое: то центр искусств, то импровизированная торговая галерея из грузовых контейнеров. Дэн, похоже, знаком со всеми, кто вращается в этой сфере; он вечно в гуще событий.
Я, разумеется, страшно ему завидую, а впрочем, завидовал всегда – с тех самых пор, как его семья приехала на нашу улицу в своем ярко-синем «БМВ» и поселилась в соседнем с нами доме. Мне тогда было семь лет. Дэн выбрался из машины – смышленый и шустрый не по годам пятилетка в красных джинсах и желтой футболке поло от «Лакост». Мы с Эммой и Джорджем наблюдали за нашими гламурными новыми соседями из садика перед домом, когда он неторопливо подошел к нам.
– Привет, меня зовут Дэн, а во что вы играете? – протянул он. – Можно с вами?
И мы тут же влюбились в него, как влюблялись все и всегда всю его жизнь. А я, кого я знаю? Знаю Клер и ее мужа Мэтта, у них четверо детей, и это, пожалуй, все, что о них можно сказать. Знаю агентов по недвижимости и ипотечных консультантов. Джоди и Сэма. И все. Почему я не сумел больше ничего? Что за напасть со мной приключилась?
Сэм. Со мной приключился Сэм.
Вернувшись на работу, проверяю электронную почту и обнаруживаю, что в час дня весь офис в принудительном порядке идет на обед в паб. Я, Дэрил, Дженет, остальные двое агентов, Пол и Кэти, а также менеджер Чарлз. Полу с Кэти далеко за тридцать, и ведут они себя так, как будто женаты уже лет триста. Они – единый монолит. Детей у них нет. Вместо детей у них дома. Кажется, они сами даже как-то говорили что-то подобное, не помню точно. Разговаривают они друг с другом так, как будто их отношения – это какая-то затянувшаяся сделка с недвижимостью, рублеными деловитыми фразами. Иногда я случайно представляю, как эти двое занимаются сексом и Пол, лежа на Кэти, выкрикивает: «Мы сейчас обменяемся, мы сейчас обменяемся… обмен состоялся!» Я больше не могу на них смотреть. Чарлзу за сорок, на местном рынке недвижимости он считается неудачником. В его возрасте ему давно уже следовало бы дослужиться до регионального менеджера какой-нибудь крупной национальной сети или по меньшей мере до одного из директоров нашей жалкой конторки. Однако же он по-прежнему сидит на своей должности, корпя над продажами, потихоньку лысея и хирея. Во втором ящике своего стола он держит бутылочку виски – Дженет растрепала об этом всему офису. Сорвался контракт? Надо выпить с горя, чтобы было не так обидно. Милый Боженька, пожалуйста, упаси меня от такой судьбы.
