Забурившись в свои страдания, Женя забыла об утреннем происшествии и когда, уже при солнечном свете услышала необычно высокий по тональности лай Жучка, вскочила. Давно она не слышала такого голоса. В последний раз, там, на траулере, когда ему удалось обнаружить взрывчатку. Для нее и лай прозвучал, как тревога.
Выйдя на террасу она сначала ничего не поняла. Василий с какими то инструментами колдовал над левым передним колесом машины соседки. Сеньора стояла совсем прямая, как палка от швабры и смотрела на злополучное колесо. «Наверное, хотел открутить, да не успел», – предположила Женя, но внимание, с которым оба изучали объект, заинтересовал и ее. Рассмотреть, что именно там происходит, сквозь две ограды, было сложно, и Женя перешла на участок сеньоры.
Подойдя сзади, со спины к мужу она увидела, что на колесе, с которого уже был снят декоративный колпак не пять, а три гайки, причем одну из них Василий отвернул рукой. Казалось бы, обычная гайка, но он, заглянув внутрь, покачал головой.
Он говорил по-русски и сеньора беспомощно крутила головой, переводя взгляд с одного лица на другое.
Неожиданное появление почтальона отвлекло всех на некоторое время. Сеньора расписалась в получение почтового отправления, но, вероятно, событие туманного, во многих смыслах, утра захватило ее больше, потому что она вернулась к машине, даже и не взглянув на бумажку.
Зато Василий задержался взглядом на зажатой в руке старушки телеграмме. По его мнению, здесь могла быть какая-то связь.
Она, растерянно метнувшись взглядом, лишь пискнула, действительно ли ее собирались убить?, потом уронив вниз руку с телеграммой, поплелась домой.
Василий и Женя провожали ее взглядом. Видимо наблюдал за ней и Жучок, которому то ли надоело болтаться на привязи, то ли по каким иным соображениям, но он тихонько тявкнул.
Синьора, словно споткнувшись, вернулась к ним и
молча протянула телеграмму Василию.
Он пробежал текст глазами, поднял их на хозяйку и спросил:
– Кто это?
– Мой сын.
– У вас есть дети?!
– Есть только этот…
Сеньора всегда убеждала всех, что одинока, что Хоха, ее единственная отрада…
– К сожалению, дети не всегда в радость.
Он говорил по-испански, но медленно, видимо для того, чтобы Женя смогла понять, о чем идет речь. Ей это удавалось, пока вновь не заговорила сеньора – торопливо, захлебываясь и размазывая слезы по морщинистым щекам.
Догадавшись по мимике лица Жени, о ее бесплодных потугах, Василий предложил ей увести Жучка домой и пообещал, потом, обо всем рассказать.
