Путешествие в Ур Халдейский | страница 46



— Знаешь, — рассказывала она после всего произошедшего Гавриэлю, — когда я вошла в столовую и увидела перед собой Тальми, я испугалась больше, чем во сне. Я почувствовала, что таракан из ночного кошмара превращается в кошмар наяву.

Она на миг застыла на месте, подавила рвущийся наружу крик, после чего убежала к себе в комнату и захлопнула за собою дверь. Отец ее, ничего не знавший о том, что произошло между ними, был потрясен поведением дочери, так оскорбившей приглашенного на обед гостя. Он побледнел, извинился от ее имени за то, что она не сможет принять участие в трапезе, а потом зашел в ее комнату на пару слов.

— Но меня просто тошнит от этого человека. Это все равно, как если бы ты меня заставлял обедать в обществе какого-то чудовища или гада, — сказала она и, обнаружив, что эта ее претензия не принимается, поскольку отец считает, что обстоятельства требовали хотя бы извиниться перед званным в ее дом гостем за то, что она не появится за столом, рассказала ему обо всем произошедшем.

И несмотря на это судья не стал бы полностью порывать отношения с Тальми (конечно, ни в коем случае не сводя дочь с ним вместе) и пригласил бы его на великое празднество, если бы Орита не добавила:

— И после всего этого он начал на меня наговаривать.

— Ты в этом уверена? — спросил ее отец.

— Да, — сказала Орита. — Понимаешь, папа, если я отказываюсь отвечать взаимностью этакому восхитительному мужчине, со мною, конечно же, что-то не в порядке. Тальми начал распускать всяческие намеки, что я лесбиянка, фригидная — не знаю что еще, одним словом, что я извращенка.

Услышав это, судья немедленно дал указание своему секретарю вычеркнуть имя Тальми из списка приглашенных.

Рабочий, монтирующий электропроводку для праздника в саду, который должен состояться через месяц, вновь возник в памяти Срулика, вопреки усилиям последнего представить себе Ориту вчерашнего дня, того великого дня, дня за пределами великой реки, дня за пределами дня, запредельного дня. Орита той великой минуты его жизни, когда она попросила его немедленно взять ее с собой куда угодно, продолжала ускользать от его мысленного взора, вроде имени, отказывающегося приходить на язык в нужный момент, и вместо нее явственно проступило изображение рабочего, сидящего спиной к воротам и подключающего цветные лампочки, и что-то в этой позе, в этом прилежании казалось знакомым.

— Возможно, я его откуда-то знаю, — сказал себе Срулик.

И вдруг возник голос Ориты той великой минуты, не вид ее, а один лишь голос, говорящий: «Я страшно поссорилась с папой… машина не будет свободна весь этот месяц…» И тут его осенило, и стала ясна связь, которую он не уловил при вчерашней встрече, что дало Срулику возможность посмотреть на эту встречу с точки зрения Ориты.