Через две минуты он уже выходил из подъезда в черных очках, неся под мышкой картину, завернутую в скатерть и кое-как перевязанную веревкой. В кармане шорт, лежа вместе с бумажником из воловьей кожи, трезвонил сотовый телефон — Людвиг, видно, всполошился, что он так долго. Оглядевшись, Выкрутасов увидел в глубине двора красную машину и быстро пошел к ней, Людвиг сидел за рулем. Жендос отсутствовал. Телефон перестал трезвонить. Людвиг выскочил из машины, распахнул пошире дверцу, схватил картину и запихнул ее на заднее сиденье.
— Что так долго? — спросил он сердито.
— Она в стену крепко впаяна была, пришлось отковыривать, — пояснил Дмитрий Емельянович.
Вскоре они уже мчались по Москве, увозя похищенный шедевр. Немного не доехав до дома Марины, Людвиг остановился.
— Ну все, маленький братец, дальше пойдешь сам, — сказал он. — Мне лишний раз не стоит светиться, а ты здесь человек малоизвестный. Бери мазню и иди к Марине. Я через полчаса приеду.
Это лишь обрадовало Дмитрия Емельяновича. Он весело вылез из «зубарика», принял из рук Людвига картину и отправился в сторону Марининого дома.
— Ну что? Взял? — взволнованно спросила Марина, распахнув дверь своей квартиры. — Молодец, Димон! Й-я-ху!
Она закрыла за ним дверь и принялась скакать по комнате. Подбежала к Выкрутасову, чмокнула его в щеку.
— Страшно было?
— Нисколько, — ответил Дмитрий Емельянович.
— Давай скорее распакуем.
Она нетерпеливо принялась развязывать веревку. Тут вдруг чутье перестало подсказывать Дмитрию Емельяновичу, что она останется довольна подменой. И на сей раз оно не ошиблось.
— Что это? — в ужасе прошептала Марина, распаковав картину и растерянно разглядывая ее.
— Я принес тебе гораздо более дорогую картину, любимая, — сказал Дмитрий Емельянович.
— Ничего не понимаю, — пробормотала бледная Марина.
— Его величество Айвазовский, разве ты не видишь?
Тут Выкрутасова взяло сомнение и на тот счет, что это и впрямь Айвазовский. Он наклонился к правому углу картины, и глазам его предстало ужасное. Подпись свидетельствовала о том, что вовсе это не Айвазовский, а какой-то Рыл… Нечто обидное и оскорбительное. Рылин или Рылов.
— Даже если это не Айвазовский, — залепетал Выкрутасов, понимая, что погиб, — ты только взгляни, какая мастерская работа. Не то что та красная расческа. Я думал, ты еще больше обрадуешься.
— Выкрутасов, ты что, козел? — повернув к нему полное ненависти лицо, спросила Марина.
— Зачем же сразу обижать?..
