А что сталось с братом и сестрой этой девочки? Неужели они продолжают идти через лабиринт, решив, что Эмма с ним? Рано или поздно они поймут, что случилось, и повернут назад. Но с каждым пройденным залом, с каждым пустым и темным коридором Габриэль понимал, что шансы на встречу с детьми становятся все меньше. Неужели они заблудились? Или их кто-нибудь нашел? Эти туннели были совсем не такими пустыми, какими казались.
Габриэль посмотрел на Эмму. Глаза ее были закрыты, дыхание стало частым и поверхностным. Капли пота блестели на лице. Она не дотянет до деревни. Он остановился в очередной комнате и положил Эмму на пол. Он не хотел здесь останавливаться, но у него не было выбора. Габриэль закатал Эмме рубашку и осмотрел рану. Яд быстро распространялся. Его было хорошо видно вокруг обломка стрелы – он выглядел как большой черный паук, разбухавший под белой кожей, раскинув во все стороны свои длинные черные лапы.
Габриэль полез в кожаную сумку и вытряхнул оттуда все содержимое: несколько листьев, скрюченный корешок и бутылочку с желтоватой жидкостью. Расстелив сумку на полу, он сгреб листья в кучку. Они были сухие и легко превратились в порошок.
– Что ты делаешь?
Лежавшая на полу Эмма открыла глаза.
– Нужно обработать твои раны. Стрела была отравленная.
Габриэль вытащил нож и отрезал два тоненьких ломтика от корешка. Он накрошил их на мелкие кусочки и добавил к измельченным листьям. Затем вынул затычку из флакона и бережно отсчитал три желтые капли. Корни и листья зашипели и задымились. Габриэль рукояткой ножа принялся размешивать все это в желтоватую кашицу.
– Они заблудились из-за меня, да, Габриэль? – Голос у нее был не громче шепота. – Я не должна была убегать от них. Они заметили, что меня нет, вернулись меня искать и заблудились. Так все случилось, да? Это я виновата. Ты должен их найти, Габриэль. Оставь меня и найди их.
– Я их найду. Если нужно, вернусь сюда со всеми мужчинами и женщинами нашей деревни. – Габриэль окунул палец в желто-бурую пасту. Она стала клейкой и приобрела теплый торфяной запах. – Но сначала я позабочусь о тебе.
– Нет…
– Не спорь.
Габриэль принялся наносить кашицу, и Эмма со свистом втянула в себя воздух, чтобы не закричать. Касаясь краев раны, мазь начинала шипеть и пузыриться. Эмме казалось, будто она прожигает ей кожу насквозь.
Через несколько секунд, убедившись, что сможет справиться с голосом, она спросила:
– Я умру, да?
– Это приостановит действие яда, – ответил Габриэль, продолжая размазывать кашицу.
