; князь с удовольствием взялся доложить императрице и тогда же пошел в кабинет ее величества, в короткое время вышед оттуда и отдавая графу панагию, сказал: «Извольте отвезти сами желаемое вами награждение архиепископу». Граф тем обиделся и сказал: «У вас есть на то адъютанты, а я уже стар для рассылок». Видно, что князь хотел тем услужить графу, но, видя его гордый ответ, приказал при нем отвезти панагию к архиерею, а сам пошел к государыне и пожаловался за сделанную ему при всех грубость. Императрица разгневалась и с тех пор уже обращалась с графом холодно. Щедрые награждения орденами, чинами и подарками, какие были приготовлены чиновникам в белорусских губерниях, остались без действия. Светлейший князь в тот же день отправился. Кажется, что граф напрасно погорячился и тем самым лишил себя и подчиненных своих многих ожидаемых милостей.
В пятый день заложена была церковь во имя Иосифа, для здания которой императрица и император назначили значительные суммы; и когда императрица после коленопреклоненной молитвы, вместо того чтобы позволить себя приподнять графу, обернулась к губернатору Пассеку и, подав ему руку, сказала: «Петр Богданович, пособите мне встать». После того [ее величество] уже не была, как до сего, ни на каком угощении.
В седьмой день поутру [императрица] отправилась с императором в Шклов. Зорич к приезду ее построил преогромный дом, богато убранный, выписал из Саксонии фарфоровый сервиз, стоивший более шестидесяти тысяч рублей[38]. Благородные представили пантомиму на театре, бывшем в том же доме, с чрезвычайными декорациями, которых было до семидесяти; сочинение которой, как и музыка, костюмы и декорации было бароном Ванджурье, отставным ротмистром австрийской службы; император его тотчас узнал и объявил ему сожаление, что он оставил его службу. После ужина был сожжен фейерверк, деланный несколько месяцев артиллерии генерал-майором Петром Ивановичем Мелиссино; павильон был из 50 000 ракет, достоин своего мастера и стоил чрезвычайно дорого.
На другой день императрица отправилась чрез Смоленск и Новгород в С.-Петербург, а император чрез Москву.
По отбытии императрицы был обед у архиерея Георгия, где граф Захар Григорьевич изъявил свое огорчение; после нескольких рюмок вина и несколько быв не трезв, сказал: «Ну, друзья мои, я виноват, что никто из вас не награжден; признаюсь, некстати разгорячился; ну вот, по крайней мере, жалованье государыни жене моей разделю с вами»; порвал ожерелье жемчужное у сидевшей возле его графини, которое рассыпалось и которое после подобрали.
