— Сам не знаю. Это нелепо. Мне снятся кошмары, как будто она изменилась.
— М-м-м.
— Так что, ты видишь, я должен увидеть ее, хотя бы только для собственного успокоения.
— Может быть, позже. Посмотрим. Элизабет сейчас плохо себя чувствует.
— Я, кажется, больше не верю ни одному твоему слову, — сказал Маркус. Чувствуя себя странно взволнованным, он вгляделся в Карела, который стоял теперь прямо перед ним за пределами прямого света лампы.
— Не имеет значения. — Карел заключил слова протяжным вздохом, перешедшим в зевок.
— Не говори так, Карел. Я хочу поговорить с тобой серьезно, пожалуйста.
— О чем, мой дорогой Маркус? Ты хочешь предаться воспоминаниям о нашем детстве?
— Нет, конечно нет. Я хочу поговорить о тебе, как ты живешь, о чем думаешь.
— Трудный предмет, слишком трудный для тебя.
— Ты знаешь, что некоторые люди считают тебя безумным?
— А ты?
— Нет, конечно нет. Но ты ведешь себя странно, никого не видишь. А сколько ты мне наговорил прошлой ночью. Это правда, что ты потерял веру?
— У тебя такой старомодный язык. Ты хочешь спросить, считаю ли я, что Бога нет?
— Да.
— Что ж, тогда да. Я так думаю. Бога нет.
Маркус пристально всматривался в спокойную высокую фигуру в полумраке комнаты. Слова прозвучали необычайно весомо. Маркус всегда считал такие слова малозначащими, но сейчас они поразили его.
— Значит, ты не притворялся в прошлый раз, не подшучивал надо мной?
— Я бы не стал утруждать себя шутить с тобой, Маркус, а тем более — обманывать тебя.
— Но, Карел, если ты действительно больше не веришь, ты не должен оставаться священником. Твоя профессия…
— Моя профессия — священник. И если Бога нет, моя профессия быть священником без Бога. А теперь, мой дорогой Маркус…
— Пожалуйста, Карел, только минуточку, я так хочу, чтобы ты объяснил мне…
— Помолчи немного.
Карел развернулся и стал шагать взад и вперед. Маркус сидел сгорбившись и окаменев. Немного погодя Карел сказал:
— Что ж, пожалуй, я поговорю с тобой, почему бы и нет. В прошлый раз я представил тебе вульгарную доктрину. Рассказать, как на самом деле?
Хотя Маркус и отрицал это, он был сейчас почти уверен, что его брат безумен. Испытывая страх перед ним, он невольно тихо сказал:
— Я не очень уверен, что хочу это услышать сейчас.
— Никто не хочет слышать, Маркус, эту самую большую тайну в мире. И хотя я, может быть, и расскажу тебе, не старайся удержать ее в памяти, так как она не имеет права на существование.
Карел все еще ходил по комнате, но не размеренными большими шагами, а его как будто носило в пространстве взад-вперед. Сутана шелестела, развеваясь, замирала и снова развевалась.
