Тщательно вымыв чашку, Эльза взяла чистое вафельное полотенце и начала ее вытирать.
— Я люблю тебя. И всегда любил только тебя, — тихо сказал Коротышка.
Уродливая чашка выскользнула из рук и наконец-то разбилась. Эльза не пошевелилась, лишь смотрела на него.
— И я тебя. Пожалуйста, не забывай об этом. Все, что я делаю, я делаю для тебя.
Она наклонилась, собрала осколки и выбросила их в мусорное ведро. Затем прошла в мастерскую, взяла холст и краски и отправилась в подвал. Альберт сидел, прислонившись к стеллажу и закрыв глаза. Эльза вспомнила, что он не ел уже больше суток. Щеки впали, черная щетина придавала лицу измученный вид. Легкий укол совести — он, как и Мария, тоже ни в чем не виноват. Но тут же одернула себя — значит, так нужно.
— Эй, я все принесла, — тихо сказала она.
Альберт открыл глаза. Печать боли осталась на лице девушки. Время еще долго не сможет ее стереть. Надо писать, сейчас.
— Ты сможешь мне позировать? — спокойно попросил он.
— С ума сошел? — равнодушно возразила Эльза.
— Нет, я серьезно.
— Ты правда думаешь, у меня нет других дел?
— Ты в курсе, сколько стоят мои картины?
— Конечно, у меня их шесть штук.
Альберт разглядывал девушку с неприкрытым удивлением.
— А твой друг? Что с ним?
— Он мне не друг.
— А кто?
— Мужчина всей моей жизни.
— Хорошо, что с ним?
— Он сейчас уйдет.
Эльза поднесла мольберт к художнику, взяла с полки моток белой веревки и начала привязывать его ноги.
— Прости, ничего личного.
— Я понял.
Она зафиксировала ноги и разрезала веревку на руках.
— Ты же не будешь вопить, когда твоя по-дружка вернется? — с подозрением спросила Эльза.
— Она не моя подружка.
— А кто? Любовь всей твоей жизни?
— Нет, просто знакомая.
— Заткнись, ради бога. Трахаешь ее, и просто знакомая.
— Хорошо, любовница.
— Мне неинтересно. Не вынуждай меня использовать скотч.
— Позируй мне.
— Вот еще.
Стук, шаги. Эльза замерла в тусклом луче света, падавшего из двери. Альберт схватил кисть. Пока наверху разворачивалось полотно драмы, он делал первые наброски своей картины.
