— Предложение? — тупо переспросила она.
— Да. Ты меня сейчас отвяжешь, но я никуда не пойду, никому ничего не скажу, даже если ко мне кто-то придет и начнет задавать вопросы, я буду нем как рыба. А взамен ты будешь мне позировать эти четыре дня.
— Позировать? — Эльза даже не вникала в то, что он говорит. Технику переспрашивания последнего слова она давно усвоила. Отличный способ поддержания разговора, когда мысли твои совсем далеко.
— Да, для картины, я должен ее закончить. Это важно.
Эльза никак не отреагировала, продолжая разглядывать перед собой вечность.
— Ты меня слышишь? — запоздало сообразил Альберт.
— Да, — кивнула Эльза.
— И что скажешь?
— На что?
Пауза. Альберт внимательно рассматривал девушку, насколько это позволял почти полностью растаявший свет. Он привык к тому, что девушки всегда его внимательно слушали. Но Эльза, очевидно, была не в курсе пристального женского внимания к его особе. Ей было абсолютно все равно, что он говорит, и это его невольно задевало.
— Я хочу, чтобы ты позировала мне для картины, — еще раз медленно повторил художник.
В этот раз Эльза уделила ему внимание.
— И почему я должна на это согласиться?
— Я тебя увековечу.
— Я тебя умоляю, мне не нужна публичность. — Губы девушки поползли вниз в пре-зрительной усмешке.
— Послушай, это может быть полотно, точнее, серия полотен уровня Моны Лизы!
— На да Винчи ты не очень смахиваешь. — Вулканы и гейзеры начали прорываться и сжигать все внутри.
— Неважно. Пожалуйста, я тебя очень прошу.
Эльза обернулась к Альберту:
— Знаешь, я ведь могла бы просто отравить тебя.
— Могла бы, — согласился Альберт, немного сбитый с толку. — Почему же ты этого не сделала?
— Потому что я не убийца. Нет, я не убийца. — Голос дрогнул, как будто один из гейзеров ударил по голосовым связкам. — Я развяжу тебя и даже соглашусь позировать, если только ты не будешь задавать мне никаких вопросов.
— Хорошо. Я не любопытен, — кивнул Альберт.
— Отличное качество. Очень облегчает жизнь.
Эльза вышла из подвала и, вернувшись с кухонным ножом, разрезала веревку. Она была даже рада своей невольной компании, остаться сейчас наедине со своими мыслями было бы настоящей пыткой, они бы ее просто уничтожили.
Первым делом Альберт отправился в душ. Эльза вернулась в гостиную и села на шкуру, на которой еще несколько часов назад лежал Коротышка. Опустив голову, втянула в себя запах. Шкура должна была пропахнуть его потом, но она ничего не почувствовала. Мех мертвого животного отдавал лишь падалью. Эльза легла на шкуру, перевернулась на живот и распласталась, принимая ее очертания. Словно раненая волчица, которая вот-вот испустит дух, но продолжает до последнего бороться, защищая своих волчат.
