— Иди к себе, собирай вещи, а я поговорю с Антонио.
— Зачем?
— Он должен тебя отпустить.
— Зачем? — Удивление Изабеллы было искренним. Она никогда не думала о своей жизни без Антонио, вне стен доходного дома, за пределами собственной не очень-то благовидной профессии. Она приняла свою судьбу и даже не думала бунтовать. У нее все было для счастья — она в тепле, в собственной квартире, в своем мире тканей, цветов и фантасмагории. Ее работа была лишь платой за все это. А для минут счастья у нее был Матиас.
— Чтобы ты была со мной, — решительно заявил ее герой.
Глаза Изабеллы приняли форму крошечных блюдец, что стояли в буфете у его матушки.
— А как же Агнета? — прошептала она.
— Она поедет домой, — отрезал Матиас.
— Матиас, но ты же… Нет, это неправильно. Такие, как я, не могут…
— И такие, как я, тоже не могут. — Он сердито перебил ее. — А вместе мы сможем. Если ты не против, конечно.
Изабелла покачала головой, в глаз попала капля измороси и во второй тоже. Она попыталась их стряхнуть.
— Я не собственность Антонио, — наконец ответила она.
— Я понимаю, но он же хозяин города.
— Нет, точнее, теперь уже да, но я сама виновата.
— В каком смысле? — Матиас снова упрекнул себя, что ничего не знает о девушке и даже не удосужился спросить.
— Я отдала ему доверенность, — просто пояснила она. — Антонио был управляющим у моей бабушки. Моя фамилия Довнар, я наследница всего, что принадлежало бабушке. Но я в этом ничего не понимаю, я подписала какую-то бумагу, которую дал мне Антонио, и он стал всем управлять.
Матиас прислушался к себе. Он всегда был спокоен и покладист, такой себе добродушный гигант, как собака сенбернар — призванная спасать людей, а не калечить. Даже та трагическая авария просто расстроила его, но вовсе не стала концом света. Он принял ее как данность, покорился судьбе. Он мог радоваться простым вещам, но не умел по-настоящему огорчаться. Даже когда родители посадили его на «Гальциону» с билетом в один конец. Такова была воля кого-то сверху. Поэтому сейчас Матиас вдруг почувствовал себя неважно, ему показалось, что он лишится чувств. В глазах все покраснело, а в черепной коробке начала с ужасающей силой биться вена, еще минута — и она разорвется, кровь хлынет фонтаном.
— Иди к себе! — прокричал он Изабелле уже на бегу. Взлетев на второй этаж розового дома, ногой отворил дверь в комнату Антонио. Кажется, она была закрыта на замок. На свою беду, Антонио оказался в комнате — заехал домой пообедать. Он никогда не ел в офисе, считал это ненужным мотовством и расточительством. Дома у него был свежий хлеб и сухое мясо. Управляющий налил бокал багряного вина и присел к бюро, намереваясь насладиться обедом.
