Дверь в кабинет распахнулась. На пороге стоял взбешенный Сармини с пистолетом в руке. Выстрела в воздух хватило, чтобы Хусейн не нанес удара ногой по корчившемуся Даниле.
— Остановиться! Отпустить ее! — закричал Сабах, грозно сверкая очками.
Боевики неохотно освободили Камиллу, она стояла у стола, то и дело пыталась прикрыть наготу руками, но ее узких ладоней на это явно не хватало.
— Все вон! — прокричал Сабах, размахивая пистолетом.
— Сабах, чего ты разошелся? — примирительно начал Хусейн. — Воины устали, им надо развлечение.
— Выйдем, поговорим, — предложил Сармини. — Я скоро вернусь, — бросил он Камилле.
Данила его не слышал, пронзительная боль всецело завладела его телом, парализовав зрение и слух. Боевики вместе с Сармини и Дибом вышли в коридор. Дверь закрылась. Камилла бросилась перед Данилой на колени:
— Что с тобой?
— Боль. Невыносимая боль, — прошептал Ключников, открывая глаза. — Где они все?
— Сабах их ненадолго увел. Обещал вернуться.
— Оденься. — Превозмогая себя, Данила сел, придерживаясь за спинку стула, с трудом поднялся на ноги.
Бартеньева стала торопливо одеваться, словно одежда могла ее защитить от следующей попытки изнасилования. Из коридора доносился разговор на повышенных тонах. Взгляд Бартеньевой зацепился за письменный стол, она уперлась в его кант, стала толкать к двери.
— Ты что делаешь?
— Надо забаррикадироваться, — уверенно произнесла женщина.
— А дальше что? — прозвучал закономерный вопрос.
— Я не могу больше, помоги, — ноги Камиллы скользили по полу, стол не хотел двигаться.
В коридоре раздались два выстрела, и стало тихо. Вскоре в кабинет зашел Сармини, тут же прикрыл за собой дверь. Присмиревшие русские журналисты с надеждой смотрели на него.
— Я никого не убил. Просто тут так принято спорить — с криками и стрельбой. Быстрее доходит, — Сабах сунул еще дымящийся пистолет в карман.
— Жаль. Бородача стоило бы пристрелить, — кривя губы от боли, произнес Данила и опустился на стул.
— Иногда и мне так кажется. Он не умеет налаживать отношения с людьми. Хороших новостей у меня для вас нет. Вы же видите, какой здесь контингент. Мне далеко не всегда удается удерживать людей под контролем. Вам еще повезло, что я услышал крики и вовремя прибежал. Они в самом деле свято верят, что фатва шейха позволяет им насиловать. У меня для вас совет, соглашайтесь. Вы же не спецагенты, не воины, вы — журналисты, мирные, штатские люди. Почему вы должны держаться до самого конца?
