Николай Александровичъ усмѣхнулся.
-- Не думаю,-- сказалъ онъ:-- что же общаго между нами! Я дѣловой человѣкъ, a онъ, художникъ, пѣвецъ, музыкантъ, диллетантъ... ничего общаго!
Лидія Андреевна даже встала съ дивана отъ волненія.
-- Ахъ ты совсѣмъ но знаешь Петербурга!--восклшснула она.--Вѣдь, твое назначеніе, это острый ножъ для многихъ... Ты мало съ кѣмъ здѣсь знакомъ, но y тѳбя ужъ навѣрное съ пятницы цѣлая толпа враговъ, которые были бы рады утопить тебя въ ложкѣ съ водой... И вотъ, всѣ эти враги, всѣ недовольные будутъ пользоваться чѣмъ угодно, чтобы подставить тебѣ ногу... Дѣйствія твоего брата станутъ приписывать тебѣ, соединятъ васъ въ одно и сочинятъ такую грязную путаницу, въ которой никто не разберется...
Николай Александровичъ, повидимому, нисколько не смутился этими предсказаніями.
-- Ты меня пугаешь, Лидія!-- безжалостно засмѣялся онъ.-- Послушать тебя, такъ мнѣ остается все бросить и бѣжать восвояси... Да въ такомъ случаѣ я долженъ бояться всего, долженъ вотъ и теперь бояться, что ты у меня, потому что, если сочинятъ, такъ и тутъ можно сочинить какую-нибудь исторію.
Лидія Андреевна совсѣмъ обидѣлась.
-- Смѣйся... а вотъ увидишь,-- прошептала она.
Николай Александровичъ взглянулъ на нее, пересталъ смѣяться и заговорилъ гораздо ужъ серьезнѣе.
-- Ну, вотъ ты и сердишься! Увѣряю, что мнѣ очень тебя жаль, только подумай сама, голубушка, какъ же мнѣ вмѣшиваться во все это! Съ Мишей, тебѣ извѣстно, мы всю жизнь врозь, онъ меня въ свои интимные дѣла никогда не посвящалъ и посвящать, я знаю, не станетъ. Онъ не допуститъ моего вмѣшательства, да и вообще объясняться съ нимъ я не умѣю и не люблю. Мы никогда не понимали и не понимаемъ другъ друга. Я, говоря откровенно, считаю его просто не вполнѣ нормальнымъ, какъ теперь называютъ, психопатомъ... Онъ обо мнѣ невысокаго мнѣнія, и къ этому я совершенно равнодушенъ... А вотъ есть другой вопросъ...
Лидія Андреевна насторожилась.
Николай Александровичъ замолчалъ немного и потомъ продолжалъ:
-- Изъ твоихъ писемъ и такъ, стороною, я узналъ, что онъ совсѣмъ разстроилъ свое состояніе, что Снѣжково заложено, приведено въ крайній упадокъ и, того и гляди, будетъ продано съ молотка. Вотъ это очень серьезно, и объ этомъ я долженъ поговорить съ нимъ. Только не знаю, когда мы увидимся: я былъ у него, не засталъ, написалъ ему, и вотъ онъ до сихъ поръ не ѣдетъ...
-- О чемъ же, собственно, ты хочешь говорить съ нимъ?-- спросила Лидія Андреевна, пристально вглядываясь въ безпокойно бѣгающіе глаза своего beau-frère'а и тщетно стараясь поймать въ нихъ какую-нибудь мысль.
